Остановив машину у нужного подъезда, не знаю, как себя вести. Но очень не хочется ее отпускать.
— Спасибо, что подвезли. Но, правда, не стоило. Вы бы сейчас погуляли бы с дочерью, — оправдывается девушка, а ее щеки заливает румянец.
— Если честно, я немного устал. Как видите, сразу с рейса.
— И я тут еще в нагрузку, спасибо, — и выходит из машины, оставляя меня одного.
Да что ты за размазня, Романовский! — мысленно отвешиваю себе подзатыльник и, плохо соображая, что творю, выхожу следом за девушкой.
— Варь, простите, — догоняю ее у самых дверей подъезда, хватая за запястье и неосознанно сжимая. — Этот тип, он кто? — сам не понимаю, что несу, но вполне осознаю, что лезу не в свое дело. Тело и мозг вообще, похоже, стали жить отдельно друг от друга.
— А это, — легкая улыбка заиграла на губах. — Жених, — и показывает пальцами в воздухе кавычки, что заставляет и меня улыбнуться.
— И что вас так расстроило? — не собираюсь отступать. Разглядываю ее милое личико и останавливаю свой взгляд на ее губах. Сочных и, скорее всего, мягких и нежных на вкус. Как она приоткрывает их на выдохе и как… меня, по ходу, накрывает.
— Я просто не собираюсь замуж, — говорит, словно оправдываясь, девушка. — А за него, так тем более, но это абсолютно его не волнует и… — тараторит Варя, а я больше не могу себя сдерживать.
Это точно клиника! Но ее губы, как чертово наваждение! И я, как дурак, ловлю каждое их движение, каждый ее вздох, а потом и вовсе срываюсь. Я слишком долго ждал…
Подаюсь вперед, притягивая ее худенькую фигурку за талию, и обхватываю пятерней за затылок. Улавливаю растерянность во взгляде изумрудных глаз и удивленный вздох девушки за мгновение “до”, когда, зарываясь пальцами в шелковистые локоны, что сегодня распущены, заставляю сделать Варю последний шаг ко мне и накрываю ее губы своими. Сначала неуверенно и осторожно, пробуя, привыкая к тому, что до недавних пор было табу в моей жизни. Но с каждой секундой вдыхая ее крышесносный запах, распаляю голодного зверя внутри еще больше. Сжимаю в объятиях, упиваясь ее близостью и закипая от проснувшегося дикого и необузданного желания. Каждой клеточкой ощущая прикосновение ее горячих ладошек к моей груди сквозь ткань рубашки.
Она невероятная, и моего порыва больше не остановить. Да и Варя не пытается, а я уже уверенней напираю губами, заставляя ее ответить, сходя с ума от нежности и тепла ее пухлых губ, сладких и умопомрачительно мягких. В теле все бунтует от желания ощутить еще больше, еще глубже и ярче. Ближе! Мне мало. Проклятье, как же хочется большего! Впервые в жизни я ловлю настоящий и безграничный кайф от такого прикосновения. Понимая, как это чертовски приятно — дышать одним воздухом на двоих и ощущать чей-то вкус на своих губах.
Из груди вырывается стон, то ли ее, то ли мой. Чувствую, как девушка, комкая ладонями ткань, обхватывает меня за шею и подается навстречу, приподнимаясь на носочках и прильнув всем телом. Приоткрывает губки, впускает, позволяя проникнуть глубже. Наконец-то неуверенно, но отвечает на поцелуй. С тяжелым вздохом в мои губы сдается.
Это не передать словами. Фейерверк в голове, и разряды тока и табун мурашек по всему телу. Руки стремятся сжать еще сильнее, слиться с ней в единое целое. И не знаю, сколько бы длилось это сладкое безумие, но где-то на периферии сознания слышится раскат грома. И это, к сожалению, действует на девушку отрезвляюще. Варя, легонько уперев ладошки мне в грудь, настойчиво отталкивает меня, разрывая эту сладостную муку.
— Влад, — отстраняется девушка, а мне совсем не хочется ее отпускать, и я не тороплюсь убирать своих рук с ее талии. — Это неправильно, Влад, — дыхание сбилась, а голос понизился до шепота. — Вы отец моей ученицы, — ее щеки пылают, а губы припухли от поцелуя и стали в тысячи раз притягательней.
— Варь, — вздыхаю, на мгновение прикрывая глаза и отгоняя от себя настойчивое желание продолжить начатое. Поджимаю губы, ведя войну сам с собой.
Нельзя.
Неправильно, но я не могу разжать рук. Не знаю, что со мной происходит, но снова притягиваю ее к себе, обхватывая ладонью горящую щечку. Девушка совсем не сопротивляется, и это подстегивает еще больше. Упираюсь лбом в ее лоб и просто не хочу отпускать. Хочу замедлить бег времени и стоять вот так, рядом, близко и бесконечно долго.
— Я не могу отпустить тебя из мыслей, — шепчу, признаваясь.
— Влад… — слышу сдавленное. — На нас смотрят, — снова упирает ладошки мне в грудь Варя и отступает на шаг, все-таки заставляя разжать объятия.
— Ну, и пусть смотрят, — делаю шаг в ее сторону, показывая, что мне абсолютно плевать на то, что проходящие мимо думают, но она качает головой, устанавливая между нами дистанцию.
— Нет-нет. Так не должно быть, — заплетающимся языком торопливо говорит. — И… прости…те, но мне нужно домой, — и, открыв трясущимися руками подъездную дверь, скрывается за ней, даже не оглядываясь.
Сбегает.
Оставив меня одного в полной растерянности и абсолютном раздрае. Ну что, допрыгался, Романовский!
Глава 20. Варя
Забегаю на третий этаж, с трудом нахожу ключи и долго пытаюсь вставить их в замочную скважину, но ничего не выходит. Пальцы словно онемели и совершенно не слушаются.
— Вам помочь? — раздается рядом женский голос, оборачиваюсь.
— Нет, спасибо, — снова пытаюсь, но ничего не выходит. — Хорошо, сдаюсь. Помогите, — передаю ключи в руки соседки, ощущая, как меня всю трясет.
— Пожалуйста, — передает мне ключи снова, когда замок щелкает и дверь открывается.
— Спасибо большое, — смущенно благодарю и закрываюсь в квартире. На мгновение прислоняюсь затылком к холодному металлу двери.
— Ты что творишь, Варя! — шепчу, ругаясь сама на себя.
И обидно, и страшно, и волнительно. Да так, что впервые за долгое время внутри просыпается огонь желания. Когда каждый миллиметр кожи, где касались руки желанного мужчины, покалывает от воспоминаний, от ощущений.
Скидываю балетки и оставляю сумку в коридоре. Первым делом спешу в ванную. Хочется умыться холодной водой и остудить щеки, которые просто горят.
Смотрю на себя в зеркало, а вижу его. На губах все еще чувствую его губы. Такие… умопомрачительные, сладкие, теплые… И руки: на талии, в волосах — везде. Его запах, что окутывал и заставлял сердце волнительно нестись.
Нет, Варя, нет!
Издаю стон от сумасшедших чувств изнывающего тела, от озноба, который вдруг одолевает.
— Это какое-то сумасшествие, так не должно быть, — шепчу, глядя на свое слегка растрепанное отражение. — Так нельзя, Варя… — прикладываю холодные ладони к пылающим щекам, но образ мужчины все равно не желает уходить из головы. И как бы ни старалась, не удается отвлечься от мыслей о нем.
Это дурацкое наваждение, которое не сбросить!
