старые владельцы умерли, а новые не хотят жить на побережье в это время года.
— Иногда они приезжают на несколько дней большой компанией. Закатывают шумные вечеринки до утра, распивают спиртное, разбивая бутылки прямо на пляже и уезжают обратно, оставляя после себя много мусора, — Артур не скрывал своего неодобрения.
— Но ведь не все жильцы такие.
— К счастью, нет. Просто я помню другие времена, когда здесь жили мои друзья. Все ушло, — Артур вздохнул.
— А есть ли здесь дом с садом… — Лоуренс покопался среди набросков. — Вот таким.
— Может быть… — сторож прищурился. — Так сразу и не скажешь, все сады, разбитые на заднем дворе похожи друг на друга как близнецы. Хотя эту беседку я вроде бы где-то видел. А что в этом саду особенного?
— Друзья моих родителей жили где-то на побережье. Может быть здесь. Я был бы рад найти их дом.
— Как звали ваших друзей?
— Ее имя Элейн, а его имя я не помню. Они были семейной парой, без детей и очень дружны. Их дом стоял прямо на берегу. Родители рассказывали мне о них и их доме, но тогда я был ребенком и мало запомнил. А сейчас подумал, вдруг это то самое место?
— Они должно быть уже пожилые люди.
— Элейн уже умерла, а что стало с ее мужем мне неизвестно.
— Если хотите, я могу показать три дома, где жили женщины с этим именем, — предложил Артур, делая большой глоток чая. — Я тут всех знаю. То есть знал, — поправился он. — А откуда у вас набросок сада?
— Зарисовал со старой фотографии, оставшейся от родителей, — вынужденно соврал Лоуренс. — Ради практики.
— Я тоже срисовал с картинок и фотографий, пока не встретил жену.
Они доели. После обеда Лоуренс отчего-то пребывал в необычайно умиротворенном настроении, словно выпил три чашки чая с лавандой.
— Прошу за мной, — старик вытер руки салфеткой и несмело улыбнулся.
Артур повел его наверх. Он поднялся на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Остановился у первой двери, выкрашенной белой краской, и испытывающе посмотрел на гостя.
— Это может показаться странным, но думаю, что вы поймете. Моя жена была для меня всем.
Слова прозвучали несколько зловеще, но, когда старик открыл дверь, Лоуренс не увидел в комнате, погруженной в полумрак, ничего пугающего. Старенький комод с медными ручками, деревянная кровать, зеркало в тяжелой оправе. Флакончик духов в виде лебедя на тумбочке, резной гребень. Домашний халат сложен у изголовья кровати, у комода стоят мягкие женские тапочки, расшитые цветами. На стенах развешены многочисленные портреты. Некоторые нарисованы акварелью, но в основном карандашом и углем.
Артур прошел к окну, отдернул тяжелые кремовые шторы, чтобы впустить в комнату больше света. Закрыв глаза, он медленно вдыхал воздух, наполненный запахом пудры, духов и пыли.
— Чудесные работы, — честно сказал Лоуренс, рассматривая рисунки. — Столько деталей, какие точные, уверенные штрихи. Вы очень хорошо передали характер. Мне жаль, что я не знал вашу жену. Она выглядит счастливой.
— О, уверен, она бы вам понравилась… Чудесный человек. Веселый, бескорыстный, умный. Любила искусство во всех его проявлениях. Я стал серьезно рисовать, чтобы произвести на нее впечатление. Однажды она показала мне наброски художника, полученные от него в благодарность за какую-то услугу, вот я и решил, что могу не хуже. И это сработало! — он тепло улыбнулся воспоминаниям.
Лоуренс изучал рисунки. Некоторые пожелтели, стали хрупкими, другие выглядели новыми, словно нарисованные вчера, но лицо женщины, изображенной на них не несло отпечатка времени. Артур наблюдал за его реакцией склонив голову.
— Какой портрет самый любимый? — спросил Лоуренс.
— Я не в силах выбрать, — улыбнулся хозяин. — Должно быть вам любопытно, почему на всех работах моя любимая жена выглядит так молодо?
— Угадали.
— Это от того, что я видел ее только такой. Она смеялась, говорила, что я ей немилосердно льщу, но это правда. Для меня она всегда была молода и красива. Словно с первого момента нашей встречи ее облик был навеки выжжен в моем сердце.
Когда Артур задернул шторы обратно и зажег восковые свечи, стоящие на комоде, комната, полная замерших во времени вещей, превратилась в святилище.
— Добрые люди советовали избавиться от вещей, но я не смог. — Артур развел руками. — Как можно? В них ее частица. Даже когда дела пошли не очень хорошо, я ничего не продал. И не продам. Иногда, — он осторожно присел на краешек кровати, — я прихожу сюда, чтобы посидеть час-другой, представляя, что она все еще жива, просто вышла ненадолго. Сладкая безнадежная фантазия.
— От чего умерла ваша жена?
— Двухсторонняя пневмония. Болезнь протекала тяжело и в итоге сердце не выдержало. Я был с ней той ночью, когда это случилось.
— Мне очень жаль.
— Это была самая долгая ночь в моей жизни, которая так и не закончилась. Как странно, что счастливые моменты проходят быстро, а ужасные становятся вечностью. Иногда рассвет не наступает. — Артур открыл тумбочку и показал гостю маленький синий блокнот. — Сюда я записываю все, что мне хочется сказать ей. Взгляните.
— Это слишком личное, — воспротивился Лоуренс.
— Вы первый человек, которому я показываю эту комнату, — признался Артур.
— Чем же я это заслужил? — Лоуренс присел на покрывало рядом с ним.
— Ваш голос, облик кажутся такими… родными. Такое чувство, что мы всегда были знакомы. Словно вы мой старый друг, — голос старика стал задумчив. — Как только я увидел вас у моего порога, то подумал — вот тот человек, с которым я могу быть откровенным. Я ошибся? Ах, можете не отвечать. Пережитое горе обострило мои чувства. Вы мало говорите о себе, но я уверен, что вы тоже глядите в бездну. — Артур испытывающе посмотрел на него. — Кого вы потеряли?
— Это сложно объяснить, — вздохнул Лоуренс. — Близкого человека, которого ближе не было и не будет, но я никогда с ним не встречался. Однако надежда еще есть.
— Вы провидец? — удивился Артур. — Видите будущее?
— Нет, ничего подобного. Представьте, — Лоуренс сделал паузу, — что вами владеет ощущение, будто вы расстались с человеком, но в действительности вы никогда не были с ним знакомы. Вы ничего не знаете о нем. Все, что есть — только боль утраты и тоска. И так я ощущал себя всю мою одинокую жизнь.
— Ой, — Артур испуганно прикрыл рот руками, — словно скорбящий вдовец, который никогда не был женат.
— Вы поняли… — прошептал Лоуренс изумленно.
— Мне очень жаль, что вам приходится жить с незаживающей раной в груди вместо сердца, — печально покачал головой старик.
— Все не так ужасно. То есть так было, — поправился Лоуренс, — только до того момента, как я начал видеть сны.
— Что
