— Ее имя? — спросил мистер Мун. Альбинос глубоко вздохнул.
— Мадам Инносенти.
Эдвард с трудом удерживался от ехидной улыбки.
— Она медиум,— закончил Скимпол, и его известково-бледные щеки вдруг сделались алыми.— Ясновидящая. Живет в Тутинг-Бэк. Утверждает, будто ей приходят сообщения из мира духов.
Мистер Мун сцепил пальцы, наслаждаясь мгновением.
— По сути дела, мистер Скимпол, вы хотите сказать нам, что последние пять месяцев британская разведка руководствовалась бредом третьесортной гадалки.
Альбинос поморщился от его прямоты.
— Вы ошеломлены?
— Вовсе нет. Если обнаруживаешь, что все твои худшие подозрения оказались верны, это даже немного утешает.
Великан фыркнул, а иллюзионист продолжил развивать успех:
— И насколько далеко зашло влияние этой женщины? Как высоко?
Скимпол вздохнул.
— До самых верхов, мистер Мун.
— Скажите... — Эдвард просто наслаждался дурацким видом альбиноса.— Скажите, а к нам-то она какое отношение имеет?
— Уже некоторое время мадам Инносенти информирует нас о заговоре против страны.
— Детали?
— Ничего особенного. То, чего и следовало ожидать. Смутные, двусмысленные предсказания, изложенные самыми пышными и пространными словами. Мы бы хотели, чтобы вы лично повидались с ней и докопались до истины.
— Боюсь, мне до сих пор не понятно, почему это должно интересовать именно меня.
Скимпол с видимым сожалением загасил окурок.
— Мадам Инносенти во время своих откровений упомянула три имени... Сирил Хонимен. Филип Данбар.
Иллюзионист спокойно кивнул, словно ожидал чего-то подобного.
Альбинос сглотнул.
— И Эдвард Мун.
Дом мадам Инносенти оказался удручающе не приспособлен для исполнения нужд современной Кассандры. Несомненно, он в достаточной мере отвечал требованиям респектабельности. Скромный двухэтажный особнячок на одну семью, более чем прилично смотревшийся в качестве жилья, например, школьного учителя, клерка или бухгалтера. А вот размещение в нем провидицы со способностями и влиянием мадам Инносенти казалось едва ли не подозрительным. Здание имело неухоженный, заброшенный вид, а вокруг него царила атмосфера ветхости и упадка.
Мистер Мун взошел на подгнившее крыльцо и осторожно постучал в дверь старинным бронзовым дверным молоточком. Его все время терзали опасения, как бы дерево не рассыпалось в прах.
Сомнамбулист, окинув взглядом Тутинг-Бэк — мрачное, серое, безликое место,— сморщил нос от отвращения. Альбион-сквер, Театр чудес, даже опиумный притон Яньгоу, каждое из перечисленных мест, каким бы неприятным оно ни оказывалось, имело собственную жизнь и присущие только ему краски. Где-то преобладал раздражающий глянец, где-то обычный для арены острый запашок сырых опилок. В Тутинге, так называемых Дельфах Лондона, что-либо подобное отсутствовало. Здесь все выглядело слишком обыденным, слишком бесцветным и повседневным.
Дверь отворилась. Наружу выглянул долговязый нервный мужчина, весь испуганный и подозрительный. Он еще не успел состариться, но его волосы уже изрядно поредели. Сквозь чересчур толстые стекла очков он по-совиному уставился на пришельцев.
— Да?
— Я Эдвард Мун, а это мой приятель Сомнамбулист. Уверен, нас ждут.
— Конечно. — Мужчина закивал с чрезмерной энергией. Столь неуклюжее изъявление готовности наводило на мысль о ранних симптомах какой-то ужасной разрушительной болезни.— Входите же. Моя супруга вскорости к нам присоединится.
Он провел их по грязному коридору в темную приемную, едва освещенную десятком или около того конвульсивно мигающих свечей. В центре помещения стоял длинный узкий стол, окруженный девятью пустыми стульями.
— Это происходит здесь,— напыщенно проговорил мужчина.— Чая?
Мистер Мун кивнул за обоих. Хозяин поклонился и исчез.
— Ты сыт? — спросил Эдвард Сомнамбулиста, однако не успел тот нацарапать ответ, как в приемную влетел хозяин.
— Чай и молоко сейчас подадут. А пока позвольте представить вам мою супругу.
Он отступил в сторону. Вслед за ним вошла, вернее сказать, вплыла женщина средних лет. Миссис Инносенти оказалась куда ошеломительнее, элегантнее и намного интереснее любой дебютантки вдвое моложе ее. Грациозная, по-кошачьи гибкая, с лицом, обрамленным ореолом каштановых кудрей. Тугое платье аккуратно подчеркивало мягкие очертания ее высокой груди. Мистер Мун опешил. Беззубая цыганка в безвкусном одеянии и с броскими серьгами из фальшивого золота со стекляшками вдруг предстала великолепной, стильно одетой дамой.
Она улыбнулась, продемонстрировав ряд безупречных жемчужных зубов.
— Мистер Мун. Сомнамбулист. Какая честь. Простите мою легкую взволнованность. Должна признаться, я всегда испытывала перед вами некоторое благоговение.
— Предо мной? — переспросил Эдвард, откровенно польщенный. Его молчаливый, но не всегда вежливый спутник грубо пихнул иллюзиониста в бок. Бывший хозяин театра тут же поправился: — Перед нами?
— Я, наверное, раз пять видела ваши представления. Мы с мужем большие ваши поклонники.— Она повернулась к лысеющему супругу. — Разве не так, голубчик мой?
Тот промямлил нечто утвердительное.
— Как жаль, что случилось это несчастье, — задумчиво проговорила мадам Инносенти.— Такая трагедия. Примите мои соболезнования.
— Благодарю вас, сударыня.— Мистер Мун склонил голову. И специально замечу — он при этом слегка покраснел.
— О вас говорил сеньор Коркоран. Как я понимаю, вы тут по поручению мистера Скимпола.
— Это верно.
Она пренебрежительно фыркнула.
— Вы его друзья?
— Нет, сударыня,— осторожно ответил Эдвард.— Возможно, союзники. Коллеги поневоле.
— Это приятно слышать. Мы с мужем не выносим его. Безобразный, бледный коротышка. Извините меня, но я должна подготовиться. Вы явились немного рано, но вскоре прибудут и остальные. Вас не затруднит подождать?
— Нисколько.
— Сегодня у нас семеро гостей. Вы двое и еще пятеро. Вам никогда прежде не доводилось бывать на спиритических сеансах?
— Нет, сударыня.
— Ну, все когда-то бывает впервые.— Мадам Инносенти направилась к выходу,— Даже для вас, мистер Мун.
Она выплыла из помещения, и они вновь остались наедине с ее мужем, разочарованные, как если бы королева покинула тронный зал, бросив верных рыцарей в обществе простого лакея.
— Ждите здесь,— угрюмо пробормотал он.— Я принесу вам чая.
К чаю подали неаппетитное сухое печенье, и пока Мун с Сомнамбул истом вежливо, но без энтузиазма его грызли, прибыли остальные гости. Очень любопытная компания. От всех просто разило отчаянием. И все они испытывали готовность платить сколько угодно за одну лишь искру знания от мадам Инносенти.
