волне:
— Изменить мне, такому красавцу и сильному оборотню! Какая неслыханная наглость!
— Делай, что хочешь, но через физическую боль она лишь будет тебя презирать. А вот если простишь, может, оценит твоё великодушие.
— Сам бы ты простил Шайэрдэ, вздумай она изменить?
— Моя Шайэрдэ не такая…
— Вот и я так думал…
Кальвин вновь отправился в комнату жены. Та сидит на кровати. Бухнулся рядом с ней.
Подогретая вином ярость выплеснулась на Сайн в высокомерном приказе:
— Нужны позитивные эмоции. Давай, танцуй что ли…
Та вяло отозвалась:
— Твоё настроение меня вообще не беспокоит. Можно выбрать любое бранное слово и обозначить им нашу ситуацию
— Жопа.
— Во-во.
— Пойми: твой эльф исчез во мраке и уже не вернётся. Надо пытаться любить меня, иначе твоей жизни не позавидуешь.
— Я хочу, чтобы в следующей жизни ты стал мною.
— Забери свои слова обратно! Только не это! — запаниковал волк.
Девушка нервно хихикнула.
Мужчина вздохнул:
— Сижу вот, задаюсь вопросом: и зачем ты мне?
Она с надеждой и мольбой во взгляде воззвала:
— Отпусти меня домой, а?
Оборотень расплылся в ехидной улыбке:
— Поверила, да? Не отпущу я тебя. Я тебя ныне даже к тени ревную.
И он ринулся к ней, заключив в объятия, терзая её губы в безудержном поцелуе.
32 глава
За завтраком Вермер, Гасналин и Шайэрдэ напряжённо ели, стараясь не поднимать глаз от тарелки.
Кальвин вопрошал, казалось, у мирового пространства, имея в виду расу:
— Какие женщины самые верные:
— Старухи, — поделился жизненным опытом отчим.
Сайн набралась храбрости и обвиняла:
— Я не могу больше терпеть себя такой, какой стала рядом с этой семейкой. Дэрквульфы бьют бедных слуг, как хотят, изверги.
Альфа Джек отмахнулся от снохи:
— Да, мы такие, даже спорить не буду. А без силы никто уважать не будет.
Младший Дэрквульф напомнил жене:
— Твоя женская прерогатива — сидеть у камина и вязать на пяльцах кружева или шарфики на крючках, а не встревать в мужские разговоры.
Шайэрдэ протестующе вскинула руку:
— Женщины в вашей семье не имеют права голоса?
Человечку несло дальше:
— Более того, в этой семье все — убийцы. Это же волки, Шайэрдэ.
Алейна с почётом в голосе нахваливала себя:
— Кого же ещё могла воспитать убийца-огнедарка? Только чудовищ под стать себе.
Невеста Элвина отрешённо выговаривала:
— В женских романах всё хорошо и счастливо, а в жизни тысячи причин, чтобы разлюбить…
Жених побледнел и уговаривал её:
— Ради тебя я буду таким. Каким ты захочешь меня видеть.
Эльфийка кивнула:
— Хорошо, я присмотрюсь к тебе ещё дополнительный месяц.
Хозяин замка сменил тему:
— Перед лунным затмением прячутся птицы. Ишь, как стихло в лесу. Ночью начнёт выть зверьё.
— И оборотни, полагаю, взвоют? — вставил вопрос Вермер Меркред.
— Ну да… — смутился главный волк округи, — Мы бегаем по лесу и воем на Священную луну, которая прячет от нас свой зелёный лик.
Ночью Сайн в простом домашнем невзрачном платье у окна наблюдает за затмением. Жутко воет зверьё в лесу и оборотни. Цикады, сверчки и кузнечики, что трещали без умолку — смолкли. Дневные птицы смолкли ещё днём, но ночные затянули трель. Белки безостановочно заметались по веткам.
Вдруг обзор загородила фигура Мэлора. Он взмахнул рукой с зелёным сиянием и окно отворилось, явно эльф испортил артефакты защиты. Мужчина запрыгнул в комнату. Тела влюблённых слились в объятии. Эльф лихорадочно стал ощупывать любимую, будто проверяя: всё ли цело. Жаждущим взглядом они впились в черты лица друг друга. Их захлестнула формирующая идиллию сила любви. Ночь была тёмной, но переполняющая мужчину радость расцвечивала мир в позитивные тона. Он ощущал себя счастливой звездой, плывущей в небесах навстречу любви.
Шептал:
— Жизнь и твоё имя стали синонимами. Я пришёл за тобой.
— Если мы сбежим, то ты обречён стать изгоем, — всё же предупредила любимого девушка.
— Весь мир не может заменить любимую. Без тебя ничего не мило.
— И я не хочу жить без тебя. Ни одного часа, ни одной минуты. Хочу знать, что ты принадлежишь только мне. Но я не уйду без дочери. И, знаешь, брата Рафаэля защитит его жена-волчица, а я боюсь, что оборотни обидят Тома — моего младшего брата. Заберём и его?
— Твои дети мне помехой не будут, — уверил эльф и пошутил, — Я же любил тебя даже с твоим мужем.
Он взял её за руку и повёл за собой по лестнице к комнате её дочери.
Там у дверей стоял Вермер со свёртком младенца в руках, его руки от ожога охраняло заклинание, которое выдавало себя зеленоватым свечением. Его жена Гасналин превратилась в двойника Сайн.
Меняющее форму существо напутствовала:
— Бегите, я задержу оборотней, стоит им вернуться из леса.
Вермер мялся, переводя взгляд то на жену-метаморфа, то на младшего брата.
Мэлор отмахнулся:
— Оставайся возле жены. Вдруг Кальвин попытается причинить ей вред.
Повозка лошадей долго уносила беглецов от замка Дэрквульфов. Близилось утро. Лучи света будто приподнимали чёрную завесу тьмы, словно штору.
Эльф с возлюбленной подъезжали к пансионату Артура Уолдена, когда кони встали на дыбы от испуга перед стаей чудовищ-оборотней.
Победная улыбка озарила морду Кальвина. Предположительно на своём муже восседает Алейна, оборотень под ней — самый тёмный и могучий.
Свекровь соскочила со спины чудища и потребовала:
— Верни мою внучку, неблагодарная тварь.
Голосом Элвина прорычали:
— Не сопротивляйся и не дёргайся, эльф, вас поймали, как мотыльков в кувшин.
Его младший брат напомнил:
— Если кто забыл, то я в своём праве мужа, могу и прибить некоторых блондинистых и ушастых.
Но Мэлор спрыгнул с повозки и поднял руки, которые засветились зелёной магией.
Альфа Джек вразумлял выходца из Священного леса с игривым смешком:
— Ты в одиночку пошёл войной на мою армию свирепых оборотней?
Эльф призвал пращуров:
— Да прибудет со мной сила предков!
Алейна пальнула по нему файерболом. Ну не свекровь, а настоящая стерва! Благо, Мэлор увернулся и парализовал чудовищ вместе с огнедаркой зелёным светом.
Воззвал к любимой:
— Сайн, езжай быстрее! Надолго я их не задержу!
— Я с тобой не расстанусь, — с расстановкой ответила та, — Никто не запретит мне любить тебя.
Первым отмер Кальвин и бросился на противника. Он не ожидал такой стремительной реакции и темперамента от тщедушного эльфа, тот отбивался магией и клинком. Оборотень всё же полоснул когтями по его плечу.
— Как же холодно… — простонала Сайн.
Её пальцы стали покрываться инеем, а из ногтей расти сосульки.
Она положила дочь на сиденье и попыталась стряхнуть ледяные наросты. Неожиданно ледяные сосульки и лезвия изо льда полетели в оборотней, разрезая их мягкую плоть. Чудовища заверещали и взвыли. Ледяные копья
