на себя в зеркало, решил, что побреется утром. Его многолетняя привычка бриться перед службой только недавно претерпела изменение. И претерпела она его по просьбе Клавдии. Щетина у Дениса отрастала быстро, Клавдия же не любила царапаться об его колючие щеки, и он, уважая ее просьбу, стал бриться перед сном. Вспомнив Клавдию, резко выдохнул, скомандовав себе:
– Закрыли тему.
Тут же подумалось об Анне. Интересно, а ее муж так же брился перед сном? О своем муже она говорила вскользь и очень неохотно. Впрочем, она ведь могла все еще любить своего покойного мужа. Они с ним всю жизнь вместе прожили, а после его смерти всего год прошел. Для проживших всю жизнь вместе – это совсем маленький срок.
– Надо завтра позвонить Беркуту, он у нас мент, пусть заглянет в личное дело полковника Счастливого. Что-то знакомая фамилия. Кажется, мне уже что-то рассказывали о нем.
Денис вышел из душевой, прихватил с дивана, на котором провел весь сегодняшний день, подушку и ушел спать в спальню. Устроился на кровати, закрыл глаза и медленно выдохнул, попытался расслабиться, и понял, что сна нет ни в одном глазу. Очень уж запоминающаяся фамилия Анны не давала ему уснуть.
– Да вашу ж маму!
Денис выругался и сел в кровати, протянул руку за телефоном, но вспомнил, что оставил его на столике в гостиной. Выругался еще раз и все-таки встал с кровати.
Сна не было, а была одна навязчивая мысль о том, что он совершенно точно что-то слышал о полковнике Счастливом и слышал он о нем как раз от своего друга детства. И чем больше Денис пытался вспомнить, что именно, тем неуловимее становились воспоминания. Была какая-то странная ситуация, Беркут, несмотря, на то, что сплетни они, встречаясь, не обсуждали, но в тот раз, не удержавшись, что-то ведь рассказывал ему, матерясь. Эх, вспомнить бы еще что именно…
– Диня? – пророкотал Савелий Беркутов в трубку сонным голосом. – Диня, скажи, какого лысого органа ты мне звонишь в это время? Ты на часы вообще смотрел?
Они оба были генералами, но по-прежнему называли друг друга так, как привыкли с детства.
– И тебе, Беркут, добрый вечер! – проговорил Денис, едва услышав в телефонной трубке голос друга детства. – Все понимаю, у вас, молодоженов, свой режим, но ты уж попроси там прощения за старого другого перед своей молодой женой.
– Иди ты со своим политесом! Говори, что там у тебя случилось, если уж ты и сам не спишь, и мне не даешь? С Олеськой что-то? – тут же подобрался Беркутов.
– Нет. Не с Олеськой. Она спит. Ты же знаешь мою дочь заучку.
– Умницу и красавицу! – поправил Савелий друга, заступаясь за девушку. – Хоть бы одному из Ольгиных оболтусов такая встретилась! Все равно уже разбудил, так что говори уже, чего хотел.
Друг вздохнул и явно вышел из спальни, потому что последнее предложение друг уже говорил нормальным голосом.
– Беркут, слушай, а помнишь, ты мне с год тому назад что-то о полковнике Счастливом рассказывал. Какая-то там не самая красивая история, кажется, с ним была связана. Что там приключилось тогда? – удивил Денис своего друга интересом к делу годичной давности.
– Да я-то, дружище, помню, – Савелий тяжело вздохнул, – а вот тебе почему эта история спать не дает? Только не говори, что твоя дочь с его сыном роман закрутила!
– Нет, не она закрутила. Я закрутил.
– Чего? – Беркутов явно чем-то там у себя подавился, услышав это, а потому сейчас закашлялся.
– Фу, Беркут! Фу! Совсем крыша поехала от любви? Не с сыном я его закрутил и даже не с дочерью. С его вдовой. Анной Владимировной Счастливой. Почему-то я уверен, что не так много в ваших рядах полковников с редкой фамилией Счастливый.
Савелий на том конце крякнул и сказав: “Это Денис звонит. Все хорошо. Все помню! Иди спать, Оля!”, ответил уже Денису, пояснив:
– Разбудили, все-таки, Ольгу.
– Извинись перед женой за меня!
– Сам приедешь и извинишься! – отмахнулся Савелий. – Да, полковник по фамилии Счастливый один такой был. И да, его вдову зовут Анна. Погоди, Диня, ты ж у нас вроде счастливый жених. Тебе ж по статусу, вроде как, не положено на других женщин заглядываться.
– Был жених, да весь вышел, – Денис усмехнулся. – Не поверишь – опять на те же грабли наступил, что и с Катериной.
– Иди ты! – выдохнул Савелий.
– Не об этом сейчас речь, Беркут. Я уже все для себя решил. Вернусь, дам от ворот поворот Клавдии. Насильно мил не будешь, а когда женщина накануне свадьбы изменяет тебе с молодыми любовниками, уж и подавно, согласись.
Савелий, услышав это, выматерился в трубку.
– Все, закрыли тему, Беркут. А ты мне лучше расскажи, что там за история была с полковником Счастливым?
Беркутов опять выматерился, на этот раз длинно и заковыристо, потом так же длинно вздохнул и произнес:
– Диня, информация только для твоих ушей, как ты понимаешь.
Сказал это Беркутов явно не для того, чтобы услышать заверения друга в том, что тот будет молчать даже на допросе. Сказал скорее для того, чтобы собраться с мыслями – в этом Денис был уверен, потому-то и молчал, давая возможность другу продолжить.
– Ходок на лево этот Счастливый был знатный. Высок, смугл, волосы волной. Короче, такие бабам нравятся. Он и нравился им, а они ему. У самого жена красавица дома, а он по бабам скачет, что тот заяц. И ведь, говорят, Анна знала о его похождениях, но не уходила от него.
– Любила, может, его? – предположил Денис. – Твоя-то молодуха тебя же и толстого любит!
– А я не толстый, а упитанный и своей женщине я не изменяю, ты это, Диня, и сам прекрасно знаешь! – оборвал Савелий друга.
– Ладно, ладно! Прости! – пошел на попятную Денис.
– Проехали! – выдохнул Сева. – Говорят, Анна измены мужа из-за детей терпела. Опять же, она сама нигде не работала. Детей растила, мужа холила и лелеяла, всех обстирывала да дом в идеальной чистоте содержала. Херня это все, когда говорят, что стирает стиральная машина, а убирает пылесос. Уж ты то, Диня, как отец-одиночка и сам все это не хуже меня знаешь.
– Да уж знаю, – согласился Денис с другом.
– Всю жизнь твоя Анна домохозяйкой при муже жила. Видел я ее, встречались на наших междусобойчиках. Умная, интеллигентная женщина. И что только она в нем нашла? Веришь, вот вроде же мы, мужики, должны быть горой за своих, но к Павлу Счастливому это не относилось. Ладно, о мертвых или хорошо, или никак! Ну вот, сейчас его вдова пенсию
