углу мячик.
— Какие ребята? За каким мячом? — Отец выглянул на площадку и мгновенно пришел в ярость: — Ты что же это, стервец?! То прохода парню не даете, а как приспичило — клянчить притащились?! А ну, брысь отсюда!
Чира и тех, кто были ниже, словно сдуло. Витька слышал, как они катились по лестнице и грохот входной двери. Сам он тоже дернулся бежать, но Григорий Львович ухватил его за плечо:
— Стой, не торопись! Пора побеседовать.
Витька быстро перестал рыпаться. Его держали уверенно и крепко, больно сжимая плечи. Он привык уже к тому, что в любых историях выходил, благодаря внешности, главной фигурой. Но тут он был чист донельзя. Витька напрягся и исподлобья поглядел мужчине в лицо, выдавив с трудом:
— Чего надо-то?
— Кому хамишь, щенок?!
Витьку тряхнули за плечи, и голова его замоталась, как у сестренкиной куклы, когда ослабевали резинки. Тут он разъярился вконец:
— Ну, что пристали-то?! За сыночка вступаетесь, а сам он что, без рук?! Лупили его и будут лупить, а мячом своим хоть подавитесь! И пусти лучше! — заорал Витька в бешенстве. — А то так разделают — свои не узнают!
Мужчина впился в него сузившимися в щелочку глазами и вдруг весело, от души расхохотался.
— Ну, рассмешил, приятель. Это кого же ты позовешь? Сколько вас там на фунт?
— Никого! — огрызнулся Витька и снова забарахтался. — Пусти, ну!
Тяжелые руки соскользнули сначала на предплечья, потом отпустили вовсе.
— Ладно, катись! Но помни: тронете сына — головы пооткручиваю!
— Ага, открутил один такой! — Витька был уже пролетом ниже.
— Ну ты и тип! А зачем, кстати, вам мяч? Просто гоняете?
Из-за спины отца показалось испуганное лицо Арбуза и пухлые ладошки, обхватившие зеленый мяч. Снизу мяч казался совершенно новым.
— Нет, не просто. — Витька задержался, понадеявшись, что, может, еще и выгорит. — У нас две команды, мы тренируемся, ну вот…
О том, как они оказались без мячей, он решил не распространяться.
— «Кожаный мяч», значит. — Григорий Львович вдруг оглянулся: — Слушай, на кого же ты похож? Отец где работает?
— У вас в цехе.
— Верно! Абросимов, да? Такой же ерш. Ничего, толковый мужик. Зашибает только. Ты ему передай — пусть бросает, а то выгоню с завода к чертовой матери! — Он подмигнул и взял мяч у Мишки. — Держи!
Медленно передвигая отяжелевшие вдруг ноги, Витька поднялся, взял мяч и пошел вниз.
— Когда занесешь, Рыжик? — крикнули в спину.
Он, не оборачиваясь, кивнул головой.
— Ополоумел от радости, — сказал мужчина, — смотри: завтра вечером чтоб был!
И дверь наверху захлопнулась.
— 3 —
Ребят Витька нашел в соседнем дворе, в беседке, как стеной окруженной разросшимся кустарником. Он молча прошел мимо сторожившего проход Шпендика и, выйдя из лаза, остановился, высматривая свободное место.
— Достал?! — заорал Женька из беседки. — Давай сюда!
Витька бросил ему мяч и сел у входа.
— Нормальный шар! — объявил, насмотревшись на мяч, Женька. — Как новенький.
— А он новенький и есть. Арбузов же…
— Ну, Рыжий, молоток!
— Эй, чего нахохлился?! Ухи целы — и лады!
— Ну, как он тебя прихватил! Я уж думал — все!
— Думали!.. — прорвало Витьку. — Ноги у вас будь здоров соображают! А я из-за вас, сволочей…
— Ладно, будет тебе, заткнись! — Муха гудел вполне добродушно, но Витька понял, что перегнул, и осекся. — Не ты первый, не ты последний. Когда меня на Угольной прихватили, ты тоже до угла не оглядывался.
— А что бы мы сделали? Не драться же.
— Да он бы нас, как своих. Бицепсы у него — будьте любезны. И не обхватишь.
— Да уж наверное — мастер, — задумчиво протянул Чир. — Не знаешь, Рыжий, у него с четырнадцати принимают?
— А ты пойди спроси! — Витьку еще заносило.
— Но-но, полегче!
— Ладно, расквакались: ручки, ножки! Пошли доигрывать!
— Сдурел? Уже девять. Слышишь, пикает?
— А что? В школу завтра собрался? Подожди до сентября. Ну, поехали, еще часок погоняем, хоть в сетке.
— Не-е, — сказал Фома, — мне домой надо. Матка ждет.
— Брось ты! — и Чир принялся урезонивать приятеля. — Пошли на набережную.
— Эх вы! — Женька выпрыгнул из беседки и стал подкидывать мяч обеими ногами попеременно, не давая опуститься на землю. Подъем — коленка, подъем — коленка; подбив пяткой, пустил свечой и лбом мягко сбросил в руки.
— А когда приносить?
— Завтра. Не наколоть бы.
— А… хоть… и наколоть, — Женька опять возился с мячом.
— А если замотать? — Чир сказал тихо, но решительно, так что вопрос звучал уже полуутверждением. Мяч хлопнулся на землю и быстро-быстро заскакал в кусты.
— Как это?
— А так! — Женька с ходу поймал идею. Он облокотился на перила и, говоря, вертел головой, пытаясь втолковать каждому. — Скажем, что прокололи. Им он все одно не нужен. Деньги отдадим. Два рваных всяко сколотим.
— Это уж как Рыжий. Ему решать.
— Я могу пойти. — Чиру явно хотелось познакомиться с отцом Арбуза. — Не съест же. Скажем: так и так. Кто еще пойдет? Фома?
— Чего Фома, чего Фома-то? Как что — так Фома! Этот же мне потом прохода не даст. Они же за гривенник удавятся.
— Да не, Жека, неудобно…
Ребята колебались. С одной стороны, мяч нужен был позарез, а у Арбуза он действительно пропадал без толку, а с другой — все это сильно смахивало на воровство. И то, что Чир брал все на себя, тоже не успокаивало. Идти объясняться должен был тот, кто просил мяч, иначе виноватыми оказывались, все. А Витька отмалчивался.
Мяч нужен был ему не меньше, чем остальным, но Витька чувствовал, что, согласившись на Чирову хитрость, он окажется в еще большей зависимости от человека, только что оскорбившего его, человека, которого он глухо и бессильно ненавидел и которому уже был обязан. Чтобы освободиться, он должен был отдать мяч целым и невредимым. Те два рубля, которые неизвестно откуда предлагали достать, не могли поставить его на равную ногу с владельцем; они были несоизмеримы — мяч и две скомканные бумажки или, того хуже — горсть склизкого серебра.
Вдруг из лаза с истошным воплем «Атас!» выскочил Шпендик, и тут же кто-то уверенным голосом позвал из-за зеленой стены:
— Эй, пацаны, где вы там?
— Арбуз с б-батей! — шепотом пояснил Шпендик. — Б-бабки навели. Валим!
— А чего бежать? — спросил Чир.
Он обращался к Витьке, они остались в беседке вдвоем, но говорил громко, чтобы его слышали все. Ребята остановились.
— Пойдем, Чир, — позвал Фома из-за кустов, — ну его!
— Чего прячетесь? — голос звучал нетерпеливо. — Вылезайте, дело есть!
— Пойдем поговорим. А то сваливаем, будто и впрямь виноваты.
Чир перепрыгнул через перила и двинулся к выходу. Остальные стояли в нерешительности. Подойдя к кустам, Чир обернулся и позвал ребят:
— Ну, пошли! Чего боитесь?
— Мяч! — откликнулся Женька.
— Чушь порешь!
