здесь считается оскорбительным говорить на языке, который не понимают другие.
— Мне кажется, ты слишком добр к… — Сяоюй опять зло сверкнула глазами на Дамира, но я не дал ей договорить.
— Потому что нечего было устраивать слежку. И подкрадываться! — Сказал я.
— Да я и не думал, — парень попытался пожать плечами и скривился от боли, — только как определить, что вы были вместе? Может, вы их в плен взяли? И собирались их пытать?
Я вздохнул, заметив взгляд Дамира, который быстренько посмотрел на меня и закатил глаза с таким видом, будто демонстрировал: «Ну я же говорил!»
— А вот вы, дамочки, могли бы и предупредить! — я продолжал атаку, — если уж кого-то тут ждали.
Сяоюй вспыхнула, но благоразумно промолчала.
— Всё равно это не повод ломать рёбра… — заметила Сяомэй.
— Всё в порядке у него с рёбрами, — ответил я, — просто перепад давления. Он дыхание задержал. Вот результат.
— Да, да… — вмешался парень, — я в порядке. Не переживай.
В этот момент в комнату, где мы находились, вошла Соня. Она внимательно оглядела нас всех. Потом обратилась к Сяоюй, которая по-прежнему стояла возле Дамира, будто защищая от него лежавшего.
— И что тут происходит? Лучше бы вам объясниться, — сказала она.
Сяоюй выразительно посмотрела на Дамира. Я думал, она сейчас перейдёт на английский и, конечно же, это было ошибкой. Но она ответила на местном языке.
— Хорошо, — кивнула она, — если ты уверена.
Теперь Дамир посмотрел на меня. Кажется, он был готов выйти, приняв происходящее за семейные разборки.
— Да, — неожиданно для себя самого сказал я, принимая решение, — мы уверены. Дамир мой брат-каа. Таким так просто не разбрасываются. Он имеет право знать.
По глазам Дамира я понял, что принял правильное решение. Теперь любое новое знание только приблизит его к нам.
Сяоюй подошла к кровати, на которой лежал парень, и села на краешек.
— Что ж, — сказала она, — значит, пришла пора делиться.
Дамир подвинул к себе табурет с мягкой подушкой, который стоял у окна, и тоже присел. Так получилось, что через минуту сидели уже все.
— Ланюй — мой двоюродный брат, — сказала она, — и он тоже член Нефритовой Ступени. Такое редко, но бывает.
Я заметил, что Дамир хотел задать вопрос, но сдержался, продолжая внимательно слушать.
— Поиск нового пути — было его идеей-фикс, если хотите, — продолжала Сяоюй, — он был одержим ей. И, к несчастью, ему удалось убедить наше руководство в том, что это полезно для Ступени.
— Тацзе, — вмешался Ланюй, — ты… уверена?
Девушка посмотрела на брата холодным взглядом, после чего продолжила:
— Он начал с наших памятников и легенд. Гробница Циньшихуана… и кое-что у него даже получилось. Да, Ландиди?
Парень опустил взгляд.
— К счастью, тогда его удалось вовремя остановить, — вмешалась Сяомэй, — путешествие, которое он задумал, было невозможно без извлечения сердец реликвии. Чего мы, конечно же, не могли позволить.
— Я уверен, что это было возможно! — Возразил Ланюй, — да, не сразу! Но если вернуть вовремя одно сердце на место, до большой Луны…
— Мы проверили, — холодно сказала Сяомэй, — ты ошибся в расчётах. Переход неизбежно привёл бы к катастрофе.
— Ланюй изобразил смирение и подчинение решениям Ступени, — продолжала Сяоюй, — на год отошёл от дел. Как выяснилось позже, он изучал реликвии других культур, которые могли бы послужить его плану. Справедливости ради, с делами Алой Ступени он связываться не стал. Хотя первоначально Алтай был в его планах.
— Только с точки зрения научного интереса! — возразил парень, — и это было согласовано!
— Может, сам расскажешь, что было дальше. А? — Спросила Сяоюй, пристально глядя на брата.
Тот насупился, но кивнул.
— Расскажу, — сказал он, — насчёт Колманскопа наши ошибались. Он выглядит как классическая заброшка с доступным сердцем. Но на самом деле это могила.
— Могила? — переспросила Соня.
— Да, — кивнул Ланюй, — именно могила! Догадаться почти невозможно — если не предположить, что Август — её страж. Но это очень необычная могила. Тут не было жертв насилия. Скорее, это было место… торга.
— Торга? — в этот раз вопрос задал я, — выражайся понятнее. О чём там было торговать? И как может быть могила связана с этими торгами?
— Самым непосредственным образом, — вздохнул Ланюй, — по легенде Август обнаружил алмазы, которые намыло море из кимберлитовых трубок, расположенных южнее. Но правда в том, что это был продукт обмена.
— Кого и с кем? — спросила Соня.
— Тех, кому нужны были создания нашего мира. И самого Августа, — Ланюй вздохнул, — я не сразу понял, чем именно он соблазнял людей, которые готовы были умереть только ради того, чтобы получить новый шанс в другом мире…
— Самим этим шансом, — сказала Соня, — так?
— Так, — улыбнулся Ланюй, — именно так! Они ему верили, потому что он научился показывать дорогу. Просто используя сердце города, но не извлекая его. В обмен он получал россыпь камней, часть которых прятал в песках, чтобы дать подачку старателям. Ради того, чтобы поддерживать легенду.
— Но подожди… это должно было начаться до того, как город опустел! — сказала Соня, — иначе откуда там сердце?
— И вот тут самое интересное, — улыбнулся Ланюй, — Это место — гораздо старше, чем кажется. Сам город был построен вокруг того места, где уже было сердце. Понимаете?
— За такой обмен полагается смертная казнь, — неожиданно вмешался Дамир, — многие любители лёгкой наживы растянули свои шкуры в Пустоши. Когда их освежевали за живо по приговору…
Мы с Соней молча переглянулись.
— Кто бы ни был это Август — он преступник, — сказал Дамир.
— Постой… — сказал я, — ты… понимаешь о чём речь?
— На юге добычу иногда называют сердцами, — ответил Дамир, — да, я понимаю. И мне совершенно не нравится то, что я услышал. Получается, вы — не с юга. Вы пришельцы с другой стороны… считается, что это невозможно. Считается, что у вас обитают злые дэвы, которые притворяются людьми, чтобы получить желаемое. И они заманивают ваших людей, принося их в жертву ради перехода особых ценностей.
— Что ж, — вздохнул я, — это всё
