солому как у того же Страшилы.
И еще нужно успеть написать отчет, но сначала следует всё хорошенько обдумать.
Ложась спать, в этот раз я уже совсем не надеялся на то, что утром проснусь в своей прежней, привычной реальности. Видимо. начинаю понемногу привыкать. Только этого еще мне и не хватало.
После вечерних раздумий и написания отчета, в ходе которого я чувствовал себя человеком, осторожно ступающим по краю бездонной пропасти, мне опять приснился нервный и тяжелый сон. Правда, моих новоиспеченных псевдо-родителей в нем на этот раз не было, и вообще действие происходило на каком-то тропическом и явно необитаемом острове. Я как сомнамбула бродил по нему с луком и стрелами, одетый в кафтан, колпак и подобие валенок, сшитые из грубой мешковины, а за мной ходил по пятам Сотников в виде Пятницы — полуголый, в одной лишь набедренной повязке, а его тело было обильно украшено черными татуировками, среди которых преобладали буквы «АППЛ». Пятница-Сотников наперебой совал мне всякие девайсы — флешки, разноцветные дискетки, круглый дисковый плеер, стилусы, провода, usb-хабы и всякие другие концентраторы. А на его шее болталось огромное ожерелье из сверкающих металлом си-ди дисков.
В итоге я проснулся с больной головой, раскалывающейся от этого маразматического сна, совершенно не выспавшийся и потому злой как черт. Бросив взгляд на будильник, я вскочил и заметался по комнате, на ходу натягивая джинсы, с периодическим заходом в туалет и ванну, вооруженный зубной щеткой и махровым полотенцем. Когда коротко и приглушенно звякнул дверной звонок, я выплюнул мыльную воду изо рта и побрел открывать Сотникову.
Шеф внимательно оглядел мою комнату, задумчиво поцыкал зубом и вопросительно глянул на меня. Я бросился к столу, сгреб два листочка и вручил отчет начальству. Владимир Аркадьевич принял подношение, кивнул и одобрительно произнес:
— Неплохая берлога. Хорошо устроился. И много платишь?
— Родители платят, — уклончиво ответил я. — Откуда у меня деньги, у бедного абитуры…
— Нормальная квартирка. И двор у вас уютный.
— Нормальная-то нормальная, только меня на днях, похоже, грабанули, — не преминул сообщить я.
— Вот как?
Одна бровь Сотникова медленно поползла вверх.
— И что взяли?
Я пожал плечами, впервые пока что за утро.
— Вы будете смеяться, Владимир Аркадьич, но, похоже, ничего. Вещи только разбросали, одежду там… Еще документы вытащили из пакета. Но деньги я всегда ношу с собой. Зато на кухне всю посуду аккуратно перебрали, — с усмешкой сообщил я.
— Гм… Из документов ничего не пропало? — уточнил Сотников.
— Да я почти все накануне к вам в приемную комиссию отнес, — улыбнулся я. — А всё остальное на месте. Странные такие воры оказались. Фотографии мои рассматривали.
И я кивнул на стол, где на полиэтиленовом пакете по-прежнему сверху лежала присланная фотка.
Сотников подошел к столу, взял фото в руку.
— Родители?
— Ага, — ответил я. — Геологи. По всему Союзу колесят и отовсюду мне фотки шлют. С пейзажами и натюрмортами.
Пока я вдохновенно врал, Сотников вернул фото на стол и окинул взглядом комнату. После чего кивнул и, сжимая в руке листочки моего отчета, пошел на выход.
— Поехали. Дорогой расскажешь, какие у тебя мысли по Воронову. А на обратном пути, после Воронова, заедем в редакцию, я тебе там гонорар за репортаж выписал. В порядке подъемных, чтобы не жаловался, что у тебя денег нет.
— Нет, — твердо ответил я. И поплелся за ним следом.
За свою многолетнюю журналистскую практику я навидался всяких изоляторов. Большинство их были, как в криминальных романах, мрачноватыми бетонными зданиями со множеством коридоров, дверей и переходов. Двери, кстати, по большей части стояли железные, а некоторые еще и снабжены «глазками» и смотровыми щелями для наблюдения за особо буйными пациентами.
Изолятор же, куда прибыли поутру мы с Сотниковым, напоминал, скорее, поселковую больницу с высоким крыльцом над узенькими ступенями лестницы и высокими фигурными окнами. Кое-где внутри я даже заприметил витражи вместо обычных стекол, а некоторые стены были украшены мозаичными композициями с изображениями всякого трудового народа, вооруженного серпами, молотками и рулевыми «баранками» зерноуборочных комбайнов.
Мы прошли три поста контроля, и всякий раз Сотников предъявлял свое черное удостоверение. Я брал с него пример, торопливо шагая следом, как вспомогательное судно идет в кильватере головного корабля эскадры.
К моему удивлению, которое я даже скрыть не успел, возле палаты, где содержался писатель Воронов, нас встретил все тот же старый знакомец Андрей Юрьевич. Он радушно пожал нам обоим руки, широко улыбаясь, только еще не подмигнул по-приятельски. Они обменялись с Сотниковым парой фраз, и человек в белом халате, накинутом поверх штатского костюма, подчиняясь жесту Воротынова, отворил дверь охраняемой им палаты.
Мы вошли, и я снова увидел Воронова. Как я ни готовился к этому визиту, мне стало не по себе: ведь в первый и последний раз я видел этого человека таким, что мертвее не бывает. А теперь он полулежал в кровати и смотрел на нас равнодушным, бесцветным взором.
Глава 13
Письмо-1
Наш разговор с писателем Вороновым продлился примерно час. Точнее, и не разговор даже: диалог с ним никак не получался, хотя положительные сдвиги в его состоянии уже появились — он стал отвечать на вопросы, правда, далеко не на каждый, и все больше сухо, односложно и однообразно: «да», «нет» и «не помню». «Не помню» он отвечал чаще всего, и как нас заранее предупредил Максим Юрьевич, писатель не кривил душой: он все еще пребывал в каком-то сумрачном, затемненном состоянии сознания, в котором крайне редко вспыхивали лампочки какого-нибудь осознанного воспоминания.
Что до меня, то я как-то сразу окунулся в состояние смятения, едва только переступил порок палаты Воронова. Шутка ли: одно дело наблюдать usb-флешку в руках Сотникова, и совсем другое — 21 июля 1980-го года видеть перед собой воочию человека, в кармане которого был обнаружена вещь, которую изобретут только в следующем веке. Да где же он ее откопал, черт возьми⁈
Именно об этом я ломал голову накануне вечером, одновременно набрасывая служебный отчет Сотникову о посещении библиотеки и лениво кося глаз на экран телевизора, где уже полным ходом транслировали олимпийские соревнования в Москве. Честно говоря, объяснение этой ситуации лежало на поверхности, и оно, скорее всего, было единственным, хотя и абсолютно невероятным. И поэтому я до поры, до времени всячески гнал от себя эту мысль. Ибо признать, что помимо меня еще один человек мог пусть и не жить, но каким-то образом побывать в XXI веке, и к тому же привезти оттуда тамошний девайс — в это я пока что отказывался поверить. Хотя признаюсь: во время
