— Что он сделал? — мой голос звучал слишком тихо. Внутри зародилось неприятное ощущение.
— У нас работала поваром женщина, у которой была пятнадцатилетняя дочь… Вика. Часто оставалась в нашем доме и я хорошо с ней общался. Отец покупал ей дорогие подарки, баловал, я тогда решил, что в нём проснулось что-то человеческое…как же я ошибался, — он наблюдал за мной несколько минут, подбирая слова. Мое сердце застучало.
— У отца был день рождения, поэтому в тот день все в доме готовились к вечеринке. Вика тоже пришла, помогала часто своей матери. Мы с ней договорились сходить потом немного прогуляться, не хотелось оставаться в доме с дружками отца. В самом разгаре вечеринки, я отправился на поиски Вики. На первом этаже не было её, поэтому поднялся на второй. Но и на втором этаже поиски не увенчались успехом, и я развернувшись, собирался уйти, но услышав шорох и голос отца, пошёл на источник звуков. Музыка была громкая и поэтому слышно было плохо. Шум доносился из кабинета отца, открыв дверь, вошёл внутрь, — он прикрыл глаза и вдохнул воздух через рот. — Вики лежала на полу и отчаянно пыталась скинуть моего отца, который навалился на неё, закрыв рот одной рукой.
Паника охватила меня. Дыхание участилось, но продолжала смотреть на него и слушать.
— Увидев меня, он на минуту ослабил хватку, и Вики начала кричать и просить о помощи. Я набросился на отца, пытаясь спасти девушку. Она успела убежать, а меня отец избил до потери сознания. У отца были связи, поэтому угрозами заставил мать Вики молчать и уволил, — его голос дрожал. — Я до сих пор испытываю чувство вины, что не смог наказать его. Они уехали тогда из города и больше мы никогда не виделись, а я сбежал из дома, угнав машину. Герман тогда очень помог мне, но меня вернули домой, потому что был несовершеннолетним.
Меня начало трясти, как только он закончил. Я даже не заметила, что сидела всё это время, затаив дыхание.
— Это в голове не укладывается… Как? Он… Он так был добр ко мне. Ей же было только пятнадцать лет…пятнадцать… Тём, он совершил преступление! — Голос сорвался на крик.
Мы же живём с ним под одной крышей! Моя мама вышла за него замуж. Я поняла, каким же негодяем он оказался.
— Знаю. Прекрасно знаю, но ничего не можем сделать. Они уехали давно и отказались писать заявление.
— Моя мама…
— Нет, — он прочитал мои мысли. — Он не трогал твою маму. С того дня он редко прибегал к насилию. Говорил, что был тогда слишком пьян.
Сейчас не трогает, а что будет потом?
— Такому поступку нет оправдания.
Я покачала головой, пытаясь контролировать свои эмоции.
— Я хочу защитить тебя. Если с тобой что-то случится…
Артём посмотрел мне в глаза. Его лицо было злым, но одновременно и испуганным, было заметно, что он боялся, что его отец мне что-то сделает.
— Почему? Почему тебя это волнует? Ты хотел мою жизнь превратить в ад, когда всё изменилось?
— Когда увидел тебя в раздевалке. Когда ты смотрела на меня с ненавистью. Когда увидел твою боль и слёзы. Тогда я понял, что не хочу видеть в твоих глазах ненависть ко мне… Не хочу видеть слёзы. Ещё…я испугался.
Мне потребовалась всего минута, чтобы понять, почему я чувствовала себя так, будто у меня поднялась температура под сорок градусов. Он имел на меня сильное влияние.
— Испугался чего? — прошептала я.
— Что я стану как отец. Ведь он получал удовольствие от страдания других. Я очень боюсь стать таким же…очень, — он опустил голову и помрачнел.
— Ты никогда не станешь таким, — взволнованно замахала я руками. — Только от нас самых зависит наше будущее.
— Столько вопросов задала, а я не успел задать свои, — усмехнулся он грустно.
— Что ты хочешь спросить? — я смотрела на него совсем другими глазами.
— Ты ненавидишь меня?
Я спрашивала своё собственное сердце, но ответ был сейчас отрицательный.
— Нет, — призналась я ему.
— Ты действительно думаешь, что я послал их к тебе, чтобы снять видео?
— Думала… Егор мне потом рассказал, как все было на самом деле.
— А я хотел ему морду набить, когда уехала с ним.
— Не надо никого больше бить…пожалуйста.
— Если будут обижать тебя, тогда ничего меня не остановит. Остался последний вопрос.
Он был не такой, как всегда. Расслабленный, без тени презрения или превосходства. У него были печальные глаза.
— Какой?
— Ты хотела бы быть со мной? Моей?
Его вопрос заставил меня вздрогнуть. У меня была возможность солгать.
— Нет, — я соврала, а он лишь усмехнулся.
Я не очень хорошо понимала, почему я не хочу признавать свои чувства к нему, я боялась сближения, боялась открыть свое сердце. Вдруг, мне его разобьют.
— Мы задали друг другу вопросы, теперь скажи мне…, — он наклонился ко мне. — …На какой вопрос я соврал?
Я терялась от этой близости и в голове был туман. Он честно ответил на все вопросы, кроме одного.
— Первый вопрос, — глухо сказала.
— Угадала. Ненавижу я тебя, потому что не могу выбросить из головы. Потому что постоянно сгораю от желания прикоснуться к тебе…целовать…сделать своей. Ненавижу, потому что с ума схожу от ревности, когда ты улыбаешься другим. Ненавижу тебя, потому что несмотря на всё, что я говорил тебе, ты пришла ко мне, чтобы обработать мои раны. Ненавижу, потому что ты — самая особенная и светлая девушка, которая заставляет мое сердце биться быстрее, — сказал он, тяжело дыша. Он прислонился своим лбом к моему и на несколько секунд, которые показались мне бесконечными, закрыл глаза. Я была обескуражена,
— Артём…
Я пришла в себя и почувствовала, как колотится сердце в груди.
— А ты соврала на последний вопрос, — сказал он, отводя рукой волосы с моего плеча.
— Возможно, — прошептала я, теряя последние остатки разума.
Мы смотрели друг на друга, и время для нас как будто остановилось. Я молчала, загипнотизированная его взглядом.
— Теперь
