руки. – Но сначала скажи, как ты себя чувствуешь?
– Странно, – честно сказала я, не понимая, спрашивает он о моем физическом или душевном состоянии.
Хелле робко потянул меня вниз, предлагая сесть на землю, и я нехотя опустилась в траву. Побеги марены, когда мы уселись, доставали до самых наших плеч, и мы как будто прятались на этой поляне.
– Не знаю, с чего начать, – забормотал Хелле. – Я, честное слово, собирался тебе рассказать… но не ожидал, что это случится так… Еще не совсем хорошо себя контролирую…
– Так, – прервала я его сбивчивую речь. – Я ничего не понимаю. Давай по порядку. Ты волк?
– Да, – удрученно кивнул он. – Мой народ может оборачиваться волками.
– Я никогда о таком не слышала, – помимо воли мои брови сдвинулись на переносице, словно я была недовольна. Но я не сердилась, а лишь была растеряна. Не было никаких легенд, рассказывающих о людях-зверях.
– Это очень древнее поверье, – ответил Хелле. – Оно исчезло с годами, потому что никто никогда нас не видел.
– Поэтому твой народ живет так уединенно? – спросила я.
– Да, – прошептал Хелле. – Законы нашего племени очень суровы, и я нарушил их, когда стал видеться с тобой. Но мне казалось, что от этого не будет вреда…
Хелле закрыл лицо ладонями, и я со страхом заметила, как его плечи вздрагивают. Случилось что-то ужасное, но я не понимала, что именно. Он оставит меня? Нам больше нельзя видеться? Или теперь его народ убьет меня?!
– Но ведь ничего не случилось, – я почему-то перешла на шепот, пытаясь оторвать руки Хелле от лица. Куда подевался мой задиристый друг? Мне нужно просто посмеяться над ним за то, что он плачет, как мелкотня. В ответ он разозлится, и все вернется на круги своя. – Я никому не расскажу о тебе, Хелле! Клянусь милостивой Фригг!
– О-о-о, Хельга, – провыл Хелле, хватая меня за плечи. Но в этом движении не было страсти, только отчаяние. – Ведь я укусил тебя!
– И что? – небрежно бросила я. – Укус почти зажил, я не в обиде.
– Ты не понимаешь… – прошептал Хелле в ответ, отведя глаза. – Наши укусы ядовиты…
– И что? – я схватила его за плечи в ответ. Наверное, мы выглядели странно со стороны, но тут никого не было, только кусты марены могли стать свидетелями нашего разговора. – Теперь я… умру?
– Нет, – сокрушенно забормотал Хелле и впервые посмотрел мне прямо в глаза. – Ты обратишься.
Я застыла, потеряв дар речи. Руки против воли разжались, выпустив плечи Хелле, и метнулись к шее потрогать укус. Но… я не чувствую себя как-то иначе. Я все та же Хельга, немного запутавшаяся, но в остальном прежняя.
– Ты… уверен? – хрипло спросила я.
– Безусловно! – покачал головой он. – Именно так и происходит долгие годы в нашем племени. Дар передается через укус.
– Ну… – я пыталась что-то придумать, но мысли разлетелись в разные стороны, словно мелкие бусины, сброшенные со стола рукой неловкой вышивальщицы. – Может… Может, еще что-то…
– Хельга, – вдруг зачастил Хелле, – это не самое страшное: быть волком – это дар, хоть тебе сейчас так и не кажется, но… есть кое-что хуже.
– Хуже? – пропищала я не своим голосом.
– Я нарушил закон, показавшись тебе, – шепнул Хелле. – И нарушил закон, когда обратил тебя. Правила нашего народа очень суровы. Обращать и обучать новых волков может только Мать…
– Та-а-ак, – протянула я.
– Преступивших закон ждет смерть, – почти беззвучно выдавил Хелле. – И я обрек нас на нее.
Над полем повисла тишина. Ни звука. Птицы смолкли, кроны деревьев не шумели, а море будто бы стихло, перестав волноваться. Зато в голове нарастал гул, безжалостный и оглушительный. Это не может быть правдой, да? Что за ерунда вообще!
– Нет-нет-нет, – сказала я, встряхивая Хелле. – Никто нас не убьет! Во-первых, никто не знает про нас!
– Да! – в глазах Хелле зажглась надежда. – Я надеялся, что, если ты примешь меня после этого… я смогу уговорить тебя сбежать со мной на любой затерявшийся в Мидгарде кнорр!
– Сбежать? – недоуменно спросила я. – Зачем?
– Чтобы скрыться от гнева моего клана, – ответил Хелле.
– Лучше давай отправимся на мой драккар, – предложила я. – Как мы выживем в одиночку? А моя семья примет тебя.
По крайней мере, я надеялась, что они его не казнят, приняв за соглядатая.
– Мы не сможем жить среди людей, – расстроенно произнес Хелле, снова отведя глаза.
– Почему?
– После обращения какое-то время нужно, чтобы научиться сдерживать себя. Чтобы… ненароком никого не убить, – Хелле снова шептал. Будто шепот сделает эти новости менее болезненными или не такими страшными.
– Какое-то время? – нейтрально спросила я.
– Несколько лет, – ответил он.
Я потрясенно замолчала. Один укус – всего один миг – изменил мою жизнь навсегда. Как это могло случиться? Как это могло случиться со мной?
«Вот чем заканчивается запретная дружба, Хельга», – прозвучал в голове голос моей матери.
Милостивая Фригг, это хуже, чем опозорить семью! Хуже, чем остаться незамужней на всю жизнь! Страшнее, чем муж, который будет править драккаром вместо меня! Я больше вообще не буду ничем править, я буду бегать по лесам, прячась от людей в страхе навредить им.
– Я тебе не верю! – яростно выдохнула я. Мне хотелось ударить его, закричать, разорвать что-то.
– Это правда, Хельга, – снова заплакал он. – И ты имеешь полное право ненавидеть меня!
Но я не ненавидела его. Да, я злилась, но ненависти во мне не было. Ведь это Хелле. Хелле, который спас мне жизнь, скрашивал мое одиночество, смеялся вместе со мной, обнимал и помогал таскать тяжелые мешки с мареной. Я не могла ненавидеть его.
– Знаешь что, – решительно сказала я. – Мне нужно знать больше, чтобы понять, как действовать дальше.
Он должен рассказать мне все, чтобы я понимала, как вернуть жизнь в привычное русло. Я – дочь ярла, и никто не заставит меня сбежать, поджав хвост. Я буду править своим драккаром, а тот, кто попытается помешать, отведает моих клыков. Еще ничего не случалось с моим кланом, что мы не сумели бы обернуть на пользу себе.
И мы с Хелле составили план.
* * *
Я аккуратно собирала вещи в мешок, стараясь уложить как можно больше. Понадобятся ли нам вообще вещи? Но Хелле сказал, что мы не будем находиться в волчьей шкуре постоянно. Несколько лет, сказал он. Я решила, что могу справиться быстрее.
Для родителей я составила письмо. Хотя и было стыдно за свое малодушие, но поговорить лицом к лицу я так и не смогла.
Мы скроемся на кнорре. Не на том, где растет марена, а на новом и неизвестном. Я буду прилагать все усилия,
