ручку и снова заглядываю в отчет токсиколога. Новые дозы O кажутся более сильнодействующими.
В отчете ничего не говорится о том, что имитирует феромоны Омег, и я потираю лоб.
Это все одно и то же.
У нас нет никаких ответов.
Я пытаюсь игнорировать звук того, как Ривер ест то, что должно было быть и моим печеньем, пока не звонит мой телефон.
Я не могу удержаться от улыбки, когда вижу фотографию, которую прислала мне Скайлар. Прилавок в беспорядке, на нем разбросаны пакеты с мукой и крупными каплями разноцветной глазури.
Первый день возвращения на работу. С каким дерьмом мне приходится иметь дело.
Мое сердце бешено колотится, когда я набираю ответ.
Это лучше, чем весь день пялиться в отчеты, уверяю тебя.
Я решаю, что мне нужно ее увидеть.
Когда ты свободна? — Добавляю я.
— Ее бывший парень — мудак, — говорит Ривер. Я забыл, что он здесь; я оглядываюсь и вижу, что он с любопытством наблюдает за мной.
— Что?
— Скайлар. Ее бывший обращался с ней как с дерьмом, — подтверждает он. — Ублюдок не думал, что она стоит того, чтобы иметь стаю.
Это привлекает мое внимание. — Она тебе все это рассказала?
Он пожимает плечами. — Она намекала на это, и я не гребаный дурак. Он придурок.
Мой внутренний Альфа просыпается, кипя от гнева при мысли о том, что с ней так ужасно обошлись.
Затем я собрал все воедино.
— Дай угадаю. Ты навел о нем справки?
Ривер фыркает. — Конечно, я это сделал. Он чист, никаких судимостей. Но он все равно кусок дерьма. Посты в социальных сетях о самом тупом дерьме, которое я когда-либо видел. Кто, блядь, собирает поднятые грузовики?
Я морщусь. — Мудак.
— Да. Мудак.
Мой телефон снова жужжит, и я читаю ее ответ.
В воскресенье у меня выходной. Тогда у тебя есть время?
Ривер продолжает многозначительно смотреть на меня, пока мне, наконец, не надоедает.
— Ривер. Что?
Он никогда не бывает в моем кабинете без крайней необходимости, и он задержался дольше обычного.
Он неловко переминается с ноги на ногу. — Послушай. Ты же знаешь, что я тебя чертовски ненавижу, верно? — говорит он.
Я прищуриваю глаза. — Я в курсе.
— И ты знаешь, что я считаю тебя самодовольным куском дерьма, который думает, что он слишком хорош для всех остальных?
— Ты пришел сюда только для того, чтобы оскорблять меня? — Огрызаюсь я. — В чем твоя проблема?
— Послушай, я имею в виду… черт, — вздыхает он, проводя рукой по волосам. — Послушай, она нравится тебе, и она нравится мне. И… я думаю… мы оба могли бы быть хорошими для нее.
Я моргаю, глядя на него. — Хорошо, — говорю я. — И что?
— Я имею в виду, если… если ты захочешь, мы могли бы оба…
Я точно знаю, что он говорит, даже если он не может выразить это словами. — Тебе пять лет? — Спрашиваю я, подражая его словам, сказанным ранее на неделе.
Он усмехается и разводит руками. — Знаешь что, придурок, я пытаюсь быть милым, но…
— Давай навестим ее в воскресенье, — перебиваю я. — Тогда она свободна.
Он кивает. — Ладно, — ворчит он. — Мудак.
Он выходит из моего кабинета, а я ошарашенно смотрю на дверь.
Что, черт возьми, только что произошло?
Я ожидал, что он будет драться со мной за Скайлар, а не предлагать поделиться ею.
Могу ли я это сделать? Я едва могу его терпеть.
Но Скайлар заслуживает всего мира. И если она хочет нас обоих, я не собираюсь быть тем, кто скажет ей «нет».
Я только что сформировал частичный пакет с Ривером?
— О, черт, — бормочу я себе под нос, пощипывая переносицу.
Я чувствую, как начинает болеть голова, но, по крайней мере, у меня есть планы увидеться со Скайлар.
Я отправляю ей свой ответ, и мое настроение поднимается.
Воскресенье — идеально.
Я не был в этой квартире два года. Приветственный коврик потрепан, на нем видны следы износа, и изнутри не доносится никакого шума. Краска на двери облупилась, и с таким же успехом это могло быть заброшенное помещение.
Но он там. Я это знаю.
Ему никогда не нравилось, когда я или Ривер появлялись без предупреждения, особенно когда мы все были в сильном стрессе.
Но от старых привычек трудно избавиться, и я не собираюсь начинать беспокоиться сейчас.
Не тогда, когда в этом замешана Скайлар.
На стук уходит целая минута, но дверь, наконец, приоткрывается.
Как только он видит мое лицо, он пытается захлопнуть дверь.
Но я ожидаю этого, и ботинки со стальными носками, которые я ношу, защищают меня, когда я выставляю ногу, чтобы она не закрылась.
— Пять минут твоего времени, — спокойно говорю я.
Винсент выглядит так же, как и два года назад, за исключением глаз. Голубой цвет стал мутно-серым, как будто часть его умерла.
Полагаю, так оно и было.
Но мы с Ривером решили остаться, в то время как он полностью покинул бюро после трагедии.
— Нет, — говорит он мне низким и хриплым голосом. — Уходи.
— Ты лучший детектив, которого я когда-либо знал, — говорю я. — Меня бы здесь не было, если бы не было необходимости. Пять минут твоего времени, Винсент. Пожалуйста.
Он прищуривает глаза, но я слышу, как открывается цепочка на его двери.
— Две минуты, — говорит он. — Не пять. Потом можешь убираться к чертовой матери.
Тень улыбки пробегает по моим губам.
20
СКАЙЛАР
У меня жар.
Я чувствую, как пот стекает у меня по спине, пока я пытаюсь закончить с заказами на день. Девин занята регистрацией, а я остаюсь за прилавком, покрывая макароны глазурью.
Я взяла слишком много выходных, и, хотя персонал неплохо справлялся с управлением кафе, я замечаю неорганизованный инвентарь и беспорядочные витрины с выпечкой.
К сожалению, мое сотрясение мозга не оставило мне другого выбора, кроме как остаться дома.
Теперь моя кожа горячая и раскрасневшаяся, моя половая железа чешется, а матку сводит спазмами.
У меня начинается Течка.
У меня ее не было уже год, и она вот-вот накроет меня, как приливная волна.
— О Боже, — стону я про себя, вытирая муку с фартука.
— Ты в порядке? — Спрашивает меня Люк, ставя рядом со мной чашку с водой со льдом. — Ты не слишком хорошо выглядишь, Скай.
Я закрываю глаза и медленно вдыхаю и выдыхаю.
— Честно? Я уже несколько недель чувствую себя неважно, — говорю я, убирая волосы со лба. — Но я держусь.
У нас наконец-то есть перерыв в потоке клиентов, и Девин подходит, чтобы присоединиться ко мне. — Ты могла бы взять еще
