попытался приподняться на локтях, но лицо его исказила судорога. – Хватит лгать, – повторил он тише. – Я спрашивал слуг: ночью тебя на кухне не было.
– Ну, может, разминулись… Я ведь еще плакат готовила…
– Не унижайся, Полина. Даумра мне все рассказала, – белый стиснул челюсти, уж не знаю, от боли или от злости – Ты бегала к своему Надхуру, верно? Как это удобно! Днем – ты сосуд повелителя со всеми вытекающими привилегиями, а ночью можешь кувыркаться с красным в свое удовольствие! А чтобы я не задавал лишних вопросов, ты заткнула мне рот поцелуем. Браво! Это было так страстно, так достоверно, что я на секунду даже поверил, что ты не ненавидишь меня.
– Я?! Да это ты вечно ищешь повод обвинить меня во всех смертных грехах! – рассвирепела я, порядком подустав от постоянных попыток сделать из меня козу отпущения. – Так вот заруби себе на носу, Араэн: я тебя не ненавидела – до этого самого момента! Меня устраивала наша сделка, ясно тебе?! И мне как никому было невыгодно твое поражение! Или, думаешь, я бы с радостью запрыгнула в постель к Олиэрину? Или устроила развлечение на троих с Надром? Так ты обо мне думаешь, да?
– Я не знаю, что о тебе думать, – устало признался Ар. – Но факты говорят сами за себя.
– Факты, Араэн, таковы, что я тебя не травила! И ты будешь конченным идиотом, если спихнешь все на меня. Потому что тот, кто пытался тебя убить, попробует снова, и вот тогда что-то исправить будет уже слишком поздно!
Белый какое-то время молчал, глядя куда-то мимо меня, и мне уже начало казаться, что он обдумывает мои слова, что вот сейчас до него, наконец, дойдет, он извинится, и мы спокойно вместе обсудим, кто еще мог затаить на него злобу. Однако чуда не случилось.
– Ты все сказала? – безжизненным голосом спросил Араэн.
– Да, но…
– Тогда пошла вон.
Глава 12
– Все супер! Ты этого и хотела!
Я повторяла про себя эти слова сотни раз, но почему-то возрадоваться все равно не получалось. Наверное, тому виной были холод и запах рыбы и затхлых тряпок, которого в воздухе было больше, чем собственно воздуха.
Насчет приюта на окраине Эрдоры Араэн не шутил. Меня собрали минут за десять, – я лишь успела попрощаться с Надром и нацепить на себя несколько слоев одежды. Как знать, долго ли будет Араэн восстанавливаться, но отморозить себе руку или ногу я не собиралась.
Надр дал мне немного денег, – пихнул мешочек с серебряными монетами, чтобы я смогла купить еды. И этот благородный жест тоже сработал не в мою пользу: туманный дуболом, который не отставал от меня ни на шаг, пока я была в стенах замка, посмотрел на нас с красным так, будто мы подписали чистосердечное признание. Оно и понятно! Видимо, стражник Араэна возомнил себя детективом и решил, что Надр расплачивается со мной за интимные услуги. Или, и того хуже, – за попытку отравить повелителя.
Что думает обо мне эта безмозглая гора мышц, мне было глубоко плевать. А вот слова Ара задели очень сильно. Я впервые в жизни так переживала за кого-то, волновалась в ночь перед турниром, а уж во время самого поединка и вовсе чуть с ума не сошла. А когда его ранили… Неужели Эорин не рассказал ему, как я нервничала, и как отчаянно рвалась помочь?
С какой легкостью он меня обвинил! Вот уж воистину: с больной головы на здоровую. Не он ли пытался заделать мне ребенка и удерживал силой? Не он ли обманывал насчет Таиры? Не он ли предложил сделку, при этом не теряя надежды усыпить мою бдительность и осеменить, когда подвернется шанс? А я-то тортики ему пекла… Целовала… Плакат рисовала…
И казалось бы: танцуй джигу, Полина. Беги со всей дури, беги, не оглядываясь! Вот он, твой долгожданный обратный билет. Разве ты не хотела вернуться домой? Никакого больше дракона за стенкой, никаких гнусных домогательств и дворцовых интриг. Прочь из этого лживого змеиного гнезда!
Но я все равно не могла успокоиться.
Пока туманный вел меня к приюту, я то и дело возвращалась мыслями к разговору с Араэном. У меня часто бывает, что остроумные и язвительные ответы приходят на ум сильно позже, чем нужно. Я представляла, как стою перед Аром в палате и припечатываю его аргументами. Размазываю его дурацкие обвинения, как масло по хлебу. И у себя в воображении я была так убедительна, что белый молил о прощении, каялся, вскакивал с койки и кидался мне в ноги. Видимо, я так увлеклась мстительными фантазиями, что некоторые фразы произносила вслух, и мой охранник косился на меня с опаской. А кому охота оказаться наедине с сумасшедшей девицей в глухом безлюдном районе?
Чем дальше мы отходили от центральной площади Эрдоры, тем разительнее менялся городской пейзаж. Все, как у людей: в центре – уютные особнячки, будто сошедшие с рождественской открытки. Ставенки, окошки, флюгеры с изображением драконов и разных животных. Но через километр-другой эта пряничная сказка превратилась в реализм: мрачные потрепанные дома всех оттенков серого, телеги, лошади, кучи дров прямо на улице и жуткая теснота. Еще пара кварталов – и картинка стала куда более унылой. Лачуги, – иначе эти постройки и назвать трудно, – напоминали пьяных деревенских мужиков. Только пальцем ткни – и завалится в грязь. Помои выливались из окон прямо на мостовую, один раз я и сама чудом успела увернуться. Зато вороватых эйирок было гораздо меньше, чем в центре, видно, даже птицам здесь нечем было поживиться. Словом, суровая социальная драма во всей красе.
У самых городских ворот, за которыми серпантином вилась широкая дорога в сторону гор, и располагался приют для вдов и сирот. По крайней мере, я сделала такой вывод, потому что кроме женщин и детей мне никто не встретился, а туманный не стал утруждать себя разъяснениями. Он вообще за всю дорогу ничего не сказал, – то ли инструкция у него была такая, то ли молодой дракон боялся, что если он раскроет рот, то я немедленно зашвырну туда пригоршню яда.
Так или иначе, он привел меня в небольшую комнату, где каким-то чудом разместилось аж шесть кроватей, швырнул узелок с моими вещами на койку с пустым матрасом у стены и ретировался так быстро, что я и моргнуть не успела.
Интерьер, прямо скажем, уютом не отличался. Радовало одно: чистота. Если снаружи приют выглядел, как самый настоящий барак, то внутри царил армейский порядок. Ни паутин, свисающих с потолка, ни тараканов размером с хорошую такую черносливину. Да, матрасы и постельное белье были ветхими, и от них пахло чем-то старческим, а прямо под окнами красовалась телега со свежей рыбой, и амбре сшибало с ног, несмотря на закрытую форточку. Но в целом пересидеть пару дней в этой сиротской обители я бы смогла.
Так я думала, застилая свою кровать, чтобы прилечь. Но очень скоро убедилась в обратном.
– Ты кто?! – бесцеремонный вопрос в спину застал меня врасплох.
На соседней койке, которая еще секунду назад была пуста, сидел по-турецки мальчишка лет десяти-пятнадцати. Точнее его возраст я определить не могла, потому что физиономия у мальца была на редкость чумазая. Из-под приплюснутой кепки выбивались вихры мышиного цвета, и я поняла, что передо мной человек. Точнее, человеческий детеныш – уж слишком сильным было сходство с Маугли.
– Полина, – представилась я, надеясь, что этого невоспитанному пацану хватит, и я смогу заправить, наконец, одеяло в пододеяльник.
Но, видно, я слишком плохо разбираюсь в подростках.
– Странное у тебя имя! – мальчика склонил голову набок, внимательно изучая мою скромную персону. – Драконида, что ли? Какая-нибудь внебрачная из рода Алая медь?
– Нет, просто человек, – я разложила одеяло заново: из-за болтовни запуталась, куда какой угол совать.
– А вот и врешь! – заявил наглец. – Меня не обманешь. Я все по волосам вижу. Драконид к нам еще не присылали, только владелица приюта…
– Слушай, тебе что, заняться нечем?! – не выдержала я.
Знаю, мальчишка ничем, кроме фамильярности не провинился, но настроение у меня после этого драконьего суда Линча было отвратительное и к беседам не располагало. Однако
