вздохнула она и встрепенулась. — Но вернёмся к делу.
— Ну, хорошо, — усмехнулась с недовольством Алёна, сев подле сестры к столу. — Послушаем, что это за дело такое.
— Ваши кавалеры сегодня отправляются в Англию на одно простое задание. У меня есть идея, как бы вам с ними встретиться, — поднялась хозяйка комнаты. — Вам сейчас принесут поесть, а там и поговорим дальше. Подкрепиться следует. Я прикажу принести.
Она вышла из комнаты, оставив сестёр одних.
— Что ж, — вздохнула Алёна, откинувшись на спинку кресла. — Посмотрим.
— Что здесь смотреть? Я пришла за тобой, а не слушать бред данной дамы, — поразилась Юлия. — Зачем ей нам помогать, когда у неё на уме могут быть только злые планы?…
Ни одна из сестёр не была уверена в том, что хозяйка сей комнаты говорит правду, но то, что она много знала, заставляло всё же пока оставаться здесь. Будто какая-то надежда или вера в глубине души убеждала покориться ждать.
Еду сёстрам, действительно, скоро принесли, но хозяйка комнаты не вернулась и после того, как девушки поели. Беседуя о том, что пора бы уже домой возвращаться, сёстры собрались покинуть это место, как в комнату вошло четверо мужчин…
По их растрёпанному и неприятному виду девушки поняли, что происходит что-то неладное. Но и криков их никто не услышал, когда мужчины схватили, завязали рты, руки и… повели наружу к ожидавшей чёрной карете…
Глава 37
Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою!
Любим и страдаем всякой час.
Боремся напрасно мы с своей судьбою,
Нет на свете радостей для нас.
С лестно надеждой наш покой сокрылся,
Мысли безмятежные отняв.
От сердец разженных случай удалился,
Удалилось время всех забав.
Зрю ль тебя, не зрю ли, равно грусть имею,
Равное мучение терплю;
Уж казать и взором я тебе не смею,
Ах! ни воздыханьем, как люблю.
Все любовные знаки в сердце заключенны,
Должно хлад являли и гореть.
Мы с тобой, драгая, вечно разлученны,
Мне тебя осталось только зреть.
Жизнь мою притяну пременил рок в злую,
Сладость обращенна в горесть мне;
Только ныне в мыслях я тебя целую,
Лишь с тобою говорю во сне.
Где любови нашей прежние успехи,
Где они девалися, мой свет!
О печально сердце, где твои успехи!
Все прошло, и уж надежды нет!*
Молча сидели в каюте корабля Юлия и Алёна, слушая, как за дверью для них кто-то пел и играл на гитаре…
— Милый сударь, — прислонилась к запертой двери Алёна, когда песня закончилась. — Выпустите нас, пожалуйста? Мы можем заплатить!
Выдержав длительную паузу, мужчина за дверью всё же ответил:
— Сейчас выпустят, познакомитесь с ещё одним милым!
— Грубиян, — отошла от двери Алёна, и ту, действительно, в ту же минуту открыли.
В каюту вошло несколько мужчин, среди которых был полный, низкорослый, с немытыми длинными волосами. С отвращением и сморщив носы, сёстры проследили за тем, с каким важным видом он сел к столу и взял лежащие там карты.
— Играть любим, детки? А впрочем, — не стал дожидаться он ответа девушек. — Здесь мало чем можно будет заняться. Одно точно, разлучить вас придётся, иначе это помешает делу.
— Какому ещё делу? — вопросила Алёна, еле сдерживая возмущение. — И куда направляется Ваш корабль?
— Нам бы поговорить с капитаном, — несмело добавила Юлия, и человек за столом засмеялся:
— А чем я не капитан? Разве не похож?!
Сёстры молча переглянулись и прочитали в глазах друг дружки одинаковую тревогу. Они предчувствовали, что похищены, что корабль держит курс никак не на встречу с Гаспаро и Фабио.
— Мне кажется, я знаю, кому из этих красавиц повезёт, — подтвердил их подозрения капитан.
Он достал из колоды карт червонного туза и указал им на Алёну:
— Вот эту можете забрать в лодку. Её характер никак не подходит для дела. Сговариваться будет трудно. За неё ничего не дадут. Она всё одно ничего не знает, пусть плывёт…
— Что?! — возмутилась та и в миг оказалась подхваченной за предплечья. — Да я на вас всех армию пошлю!
— Вот именно поэтому ты отправишься прочь, — засмеялся капитан и встал, указав на вздрогнувшую от его жеста Юлию. — На палубу! Пусть попрощается с подругой.
— Вам придётся расплачиваться за это! — крикнула Алёна, пока её с сестрой вели на палубу.
Юлия с холодившим страхом наблюдала, как Алёну заставляли садиться в лодку, что опустили на воду. Один из моряков сел грести к берегу, и Алёна обратилась к прильнувшей к бортику сестре:
— Нас найдут, спасут! Отомстят!
— А пока ищут, прошу пройти в новую опочивальню, — встал подле Юлии одетый в аккуратный костюм и треуголку молодой господин.
Юлия окинула его взглядом и повернулась спиной:
— Что бы за планы ни были, ничего у вас всех не выйдет. Всем известно, что мы были в обществе одной дамочки, а там отыщут и вас.
— Сударыня, — хлопнул в ладоши господин и ласково улыбнулся. — Мы не могли упустить шанс завладеть таким сокровищем, видя трёх прелестных красавиц. Увы, одна сбежала, так что на корабль попали только вы обе. Мы давно наблюдаем за вашим домиком с прелестницами.
— Хватит болтовни! — подошёл к ним капитан и строго воскликнул тут же явившимся двум морякам. — Убрать её в трюм и хорошенько следить! Будет перечить, бросить к остальным!
Те только кивнули, подхватив Юлию за предплечья, и потащили за собой. И как только её связали, оставили в трюме совершенно одну в кромешной тьме, воспоминания у Юлии тут же закружились в голове…
Она вспоминала, как любовница Льва Азарьева оставила её с Алёной одних, но почему-то сомневалась, что именно она всё подстроила… Куда шёл данный корабль, кто все эти люди, что ждёт — вопросы мучили, а страх рос…
* — А. П. Сумароков
Глава 38
Я в пустыню удаляюсь
От прекрасных здешних мест;
Сколько горестей смертельных
Мне в разлуке должно снесть!
Оставляю град любезный,
Оставляю и того,
Кто на свете мне милее
И дороже мне всего.
Пременить нельзя предела,
Нельзя страсти истребить.
Знать, судьба мне так велела,
Чтоб в пустыне одной жить.
В тех местах уединенных
Воображать буду тебя.
О надежда мыслей пленных!
Ты тревожишь здесь меня.
Повсечасно буду плакать
И тебя воспоминать;
Ты старайся, мой любезный,
Взор несчастной забывать.
Уж вздыханьем и тоскою
Пособить не можно нам,
Коль несчастны мы судьбою
И противны небесам.
Здесь собранье, здесь веселье,
Здесь все радости живут,
А меня на зло
