И мы действительно забыли о происшедшем, тем более что вскоре приехала ко мне моя Света, а через несколько дней и Марина прилетела в Москву. И этот неприятный эпизод само собой забылся окончательно.
Но Володя не порвал с Таней и каждый раз, когда Марина уезжала (а в Москве она бывала от силы две недели — она тогда еще вовсю снималась, играла в театре, да и трое детей тоже требовали немало забот и времени), возвращался к своей Татьяне...
В один из приездов Марины (как мне потом рассказал Володя) они были в гостях у собкора газеты «Юманите», который был приятелем Марины, и Татьяна, каким-то образом узнав об этом, заявилась к этому Леону (так, по-моему, звали собкора) и устроила дикий скандал Марине, выложив ей все начистоту, сказав, что она и красивее, и моложе (а она действительно была очень красива в ту пору, чем-то похожа на Брижит Бардо) и что все равно поэтому Володя предпочтет ее, а не стареющую французскую кинозвезду...
Марина (по рассказу Володи) очень сдержанно все это выслушала и ответила в том духе, что, мол, раз Таня так уверена в себе, что же она так «раскудахталась»... После чего Володя просто вытолкнул Татьяну взашей из квартиры этого Леона и вдрызг напился...
Марина, конечно, все ему простила, хотя, наверно, в душе понимала, что, когда она уедет к себе во Францию, Володя через какое-то время возобновит отношения с Татьяной...
И так длилось действительно несколько лет. Я уже был женат на Маше (а Володя на Марине). Как-то Володя приехал к нам (мы жили тогда на Ломоносовском проспекте) с Татьяной и познакомил ее с Машей. И они подружились. Таня жила буквально в двух автобусных остановках от нашего дома и часто после дневных репетиций заезжала на часик-другой к Маше поболтать о том о сём и поиграть с Машиной дочуркой — очаровательной девчушкой, которую вместе с дочкой Кости Страментова один фотокор, работавший в журнале «Советский Союз», сфотографировал как-то раз, и снимок получился настолько удачным, что его поместили на обложку одного из номеров журнала. Короче, моя жена и Таня стали закадычными подругами — скорее всего, потому, что Татьяна была очень уж привязчивая... Я не знаю, что она рассказывала Володе о своих визитах к нам (меня днем дома почти не бывало — я тогда весь окунулся в свое песенное «предпринимательство», часто бывал на репетициях или на записях своих песен), но как-то (это было году в 73-м или 74-м) Володя мне вдруг говорит, что ему очень не нравится, что Татьяна часто бывает у нас, и попросил сделать так, чтобы это прекратилось. Видимо, он вспомнил тот эпизод, когда мы с Таней по пьянке чуть не «трахнули» друг друга, и ревность «взыграла ретивую»... Я сказал, что «будет сделано».
Приехав домой, передал Маше наш с Володей разговор, а моя жена в ответ: «Мне что, Володя будет указывать, с кем дружить, а с кем не надо?.. А не пошел бы он...»
Маша была очень своенравной и самолюбивой, поэтому я понял, что возражать ей бесполезно, так что Татьяна продолжала навещать нас.
И Володя перестал мне звонить. Обычно звонил он, а не я, так как его дома застать было практически невозможно: то он в театре, то на репетиции, то после спектакля в ресторане ВТО (модный в то время ресторан на улице Горького, рядом с Елисеевским гастрономом).
Я как-то не сразу заметил отсутствие его звонков, так как был все время в каких-то делах. Татьяна по-прежнему к нам иногда заходила и даже пригласила на генеральную репетицию спектакля «Берегите ваши лица» — новой интерпретации стихов Андрея Вознесенского. Спектакль будет заканчиваться Володиной песней «Охота на волков», Володя во время ее исполнения будет сидеть на канатах, изображающих и струны гитары, и линейки нотной тетради, на которых нотные знаки будут изображены в виде мишени, во время припева будут раздаваться выстрелы егерей и эти ноты-мишени будут падать на сцену. Номер получился убойный (кстати, как мне потом рассказывал Володя, из-за этого номера и запретили весь спектакль), и, выходя из зала, я услышал чей-то комментарий к увиденному, и говоривший его сказал, что «Охота на волков» — это лучшее стихотворение Вознесенского (видимо, театрал не знал, что это песня Высоцкого — она еще не успела получить широкую известность).
Началось лето, и мы с Машей решили поехать в Пярну, вернее, в поселок на берегу Балтийского моря, что был фактически пригородом Пярну. Татьяна увязалась поехать с нами. Маша согласилась, ей стало жалко подругу, которая к тому времени была беременна...
Мы вчетвером уехали (мы с Машей уже не первый год снимали домик у очень милых эстонцев), а вскоре к нам присоединилась и Нина Шацкая, жена Валерия Золотухина, который с Володей дружил и снимался в фильме «Хозяин тайги», она с Татьяной тоже поддерживала дружеские отношения.
И вот как-то Нина, оставшись наедине с Машей, сказала ей, мол, как она терпит рядом с собой такую стерву. Маша не поняла такого «поворота», на что Нина и говорит, что Таня уверила ее, что, мол, Гарик только и ждет удобного случая, чтобы переспать с ней...
Маша была просто ошарашена такой новостью. И это в благодарность за то, что она пожалела брошенную (Володя как только узнал о беременности Татьяны, сразу прекратил с ней всякое общение и ребенка, насколько мне известно, так и не признал)...
Оставшиеся дни до возвращения в Москву мы с Таней практически не общались, а по возвращении домой прекратили все контакты с ней.
Потом Володя, видимо, поймет, что был не прав в своей «ревности», и, когда мы с ним через год примерно пересечемся на студии фирмы «Мелодия», как ни в чем не бывало бросится ко мне с объятиями, с явной радостью, что все недоразумение позади...
Но это случится намного позже того времени, о котором пишу...
Я наслаждался своим большим отпуском, почти ежедневными посиделками в дружеских компаниях и чудесным ничегонеделанием, вполне, к слову сказать, заслуженным.
Однажды я позвонил своей сестре и говорю, что вот Володя с Мариной у меня и что мы не знаем, куда бы пойти, и нет ли у нее каких-нибудь соображений на сей счет. А она и говорит, что
