пойдешь? — уже у столика Оля задержалась, завистливо смотря вслед ускакавшей в толпу танцующих Женьки. — Зря, это отличный способ снять с себя стресс.
— О, нет, невроз — это мой личный вид аэробики. Зачем мне отказываться от возможности привести себя в форму? — мрачно хохотнула, располагаясь на мягком диванчике. Интересно, если я тут решу вздремнуть, как быстро меня выпрут из заведения?
Впрочем, оба исхода меня устраивали.
— Как знаешь, — пожала плечами подруга, но по взгляду я видела, что она не отступится, пока не вытянет из меня всю правду. — На алкоголь сильно не налегай, завтра на пары.
— Да какой алкоголь? Я сок заказала, — приторно улыбнулась ей, желая поскорее остаться в одиночестве.
Подруга-то ушла танцевать. Но катастрофа все равно случилась. Ровно тогда, когда официант принес заказанные напитки в одинаковых фужерах.
— Извините, а какой из них мой? — нервно хихикнула, обратившись к парнишке в форме официанта.
Видимо, стробоскопы все же ослепили меня, раз я не заметила его затравленно взгляда, когда он ткнул пальцем в первый попавшийся бокал, содержимое которого цветом абсолютно не отличалось от того, что было в двух других.
— Тысяча благодарностей! — от души поблагодарила и, схватившись за прохладную ножку фужера, выхлебала сок залпом. До самого дна.
А после ахнула от того, насколько сильно обожгло горло. Потому что в фужере был не сок! Вернее, не только он…
Но что ещё сильнее возмутило меня — мужская рука, нагло разместившаяся на моем бедре. И чертов обжигающий шепот на ухо:
— Скучаешь?
И тут я уже не сдержалась:
— Дмитрий Евгеньевич, что вы себе позволяете?!
Глава 13.2
Интересно, как чувствует себя грецкий орех, когда его скорлупу безжалостно дробят стальным молоток? А если зубами?
Тем самым несчастным заключенным в скорлупу я себя и почувствовала в момент, когда перед моими очами предстало не менее удивлённое и перекошенное лицо Волкова, которого мне так удачно удавалось избегать на протяжении всего дня. И музыка ещё, зараза такая, приглушилась, застыв на тонкой нотке пищания какой-то зарубежной исполнительницы. Или это был мой собственный писк?
— Исаева? — словно не веря в то, что видел перед собой, Дмитрий Евгеньевич, видимо, для профилактики ещё и схватил меня за лицо, повертев голову из стороны в сторону.
Как куклу какую-то!
— Она фамая, — зажёвано вымолвила в ответ, ибо было не очень удобно говорить, когда рот настолько сильно сжимают.
— А-то думаю, знакомые ножки, — и словно в подтверждение своих слов сжал уже другую руку. Ту, что была под столом. Прямо на моем бедре.
— Фейчас фе…Тьфу! — начало было возмущаться, а после сообразила вырвать лицо из крепкого захвата. — Сейчас же перестаньте!
— А что не так? — уж слишком жизнерадостно вопросил Волков, ещё и зажмурившись, словно кот, объевшийся сметанки.
— Что не так?! — казалось, в лёгких вмиг закончился весь кислород.
Я кипела от злости. От возмущения. Да и от банального стыда…
— Именно это я и спросил, — включив учительский тон, подтвердил мужчина, положив голову на мое одревеневшее от такого жеста плечо.
— Вы пьяны! — вскрикнула, а после прикрыла рот ладошкой, боясь, что девчонки могли услышать.
Но им было невдомёк, что их подругу нагло соблазняют прямо посреди ночного клуба.
— Ты тоже, — указав на пустующий стакан, выдвинул контраргумент Волков.
— Вы домогаетесь до собственной студентки! Это уголовно наказуемо! — покраснев до состояния перца чили, возмутилась до глубины души.
— То, что ты моя студентка вообще не аргумент. Сегодня да, завтра нет, — легонько пожал своими плечами мужчина, одетый, впрочем, так же, как и обычно. Разве что галстук находился в расслабленном состоянии, а белоснежная рубашка — в полурасстегнутом.
— Дмитрий Евгеньевич! — попыталась вновь призвать Волкова к порядку, когда его рука поползла… не туда, куда надо.
До какой степени я должна вскипеть, чтобы этот нахал обжёгся и сбежал уже от меня?
— М? — он чуть приподнял голову, взглянув меня невинным взглядом.
— Боже, сколько ж вы вылакали?.. — тут уже я опустила руки.
По нему же видно — полнейший неадекват. И как вот на такого кричать?
— Вот… — он указал на фужеры, стоящие нетронутыми на столике.
— Два стакана? — удивилась.
Неужели, нашего препода-тирана так просто вывести из строя?
— Вот два раза по семь таких, — закончил он свою невнятную речь, повергая меня в бездну шока.
— Боже, это просто абсурд, — покачала головой, не зная что и делать. — И прекратите меня уже лапать! Кто-нибудь увидит и…
— Мне тоже не нравится когда смотрят, — буркнул куда-то мне в шею мужчина, посылая чертов парад мурашек по коже. Несанкционный!
— Дима, алло! — принялась молотить его легонько по щекам, дабы привести в чувство, не замечая, что перешла неформальный язык общения. — Прием! Я тебе не мягкая игрушка!
— А поехали ко мне? — внезапно предложил Волков, резко отпрянув от моего плеча, словно вынырнул из воды. — У меня никогда не было мягкой игрушки.
Какая же детская непосредственность… Аж плакать хочется!
— А у меня никогда не было интрижек с преподавателями, — удерживая его за плечи на безопасном от себя расстоянии, стала думать, что делать дальше.
Вызвать ему такси? Найти его друзей? Я словно брошенный котенок, была абсолютно потеряна.
— Ждала меня? — расплылся в довольной улыбке он.
— Нет, Димочка, трамвая! — рыкнула, отпихивая от себя мужчину, отчего тот завалился на диванчик.
Что бы я ещё раз, да согласилась идти в клуб?! Да ни за какие коврижки!
— Ладно, Дима, — с трудом выдавила из себя.
— Ладно? — только и услышала в ответ удивленно-радостное.
Кажется, такими фразами не стоит разбрасываться, иначе можно завести человека в заблуждение.
Впрочем, мне-то что?
— Мы едем к тебе, — приторно улыбнулась ему. — Только, чур, держать руки при себе. Иначе… я за себя не отвечаю.
— Не беспокойся, Исаева. Я всегда в ответе за тех, кого приручил, — глаза Волкова в этот момент загорелись решимостью.
Каков же гад!
Ускользнуть от девчонок в разгар попсовой композиции оказалось слишком простой задачей, даже несмотря на то, что шла я, буквально волоча на своем плече взрослого кабана.
Кому расскажу, что вытаскивала препода из ночного клуба на своих хрупких женских плечах — не поверят. Однако, это было правдой. Суровой и, как правило, трудной для восприятия.
Пока разобрались с вызовом такси, уточнением адреса и наконец транспортировкой мужчины с моего плеча на пассажирское кресло — прошел час.
Ещё около пятнадцати минут мы потратили на дорогу, на протяжении которой нас с таксистом едва ли удалось сказать хоть слово. Все потому что Дмитрий Евгеньевич, с какого-то черта возомнивший себя величайшим поэтом текущего столетия, весь путь скандировал стихи собственного сочинения.
