не хором надо с народом говорить, а с каждым побеседовать. Отдельно.
— Побеседуем.
— Валер, здесь вот какая штука. Я тебе позавчера неправду сказал. И все по той же причине — народу вокруг было много. А дело — интимное. Я ведь знаю того, кто с крыши упал.
— Это как? Знал и молчал?
В голосе Зыкина слышалось такое потрясение, что Флор усовестился.
— Я, признаться, думал, что будет потом серьезный разговор с протоколом, все честь по чести. Не хотелось мне при всех про казино рассказывать. А тут этот нелепое и страшное происшествие с Левой.
— Казино, говоришь? В Москве? Там в карты играют? И кто же убитый?
Флор подробно и добросовестно рассказал про памятный вечер.
— Я вначале подумал, а не явился ли этот тип по мою душу — деньги назад требовать.
— Ты, значит, боялся, что я тебя подозревать начну? — недоумевал Зыкин. — Но я же не полный кретин!
— Не в этом дело, Валер. Просто я очень занят. Ты знаешь. До акции три недели осталось.
— Завтра в двенадцать ноль–ноль приедешь ко мне в участок и по всем правилам дашь свидетельские показания. Я должен что‑то в дело подшивать? Нет, ты мне скажи, должен или нет? А Лев Леонидович убитого точно не знает?
— На этот счет я ничего сказать не могу.
Зыкин пришел в страшное волнение, даже березе, что опрометчиво подвернулась в данный момент, досталось кулаком в белый бок.
— Да не нервничай ты так! Насколько я понял — не знает.
— Тут же два дела, а не одно. Знай я про казино в воскресенье, я успел бы поговорить с потерпевшим. А теперь, где я его найду — Льва вашего Леонидовича? Трудно с вами дело иметь — с интеллигенцией. Никогда на вопрос прямо не ответите. "Насколько я знаю… боюсь, что нет….я думаю, можно предположить…" — передразнил он кого‑то интеллигентного и крайне несимпатичного. — Тьфу!
За этими драматическими разговорами они и дошли до землянки. И ведь правы были деревенские советчики. Землянка была пуста, но прибрана. На столе, между прочим, хлебные крошки — ни птицы не склевали, ни мыши не подъели — недавно кто‑то был. И вода в прокопченном чайнике была чистой, не стухла. На столе стоял чистый стакан. Если бы кто‑нибудь из местных успел сюда заглянуть, то непременно бы стакан увел — нужнейшая же на рыбалке вещь! А тут стоит себе беспечно на самом видном месте. И между прочим захватан, замечательно видны отпечатки пальцев.
— Ну вот, теперь вам будет, что подшить в дело, — заметил Флор.
Зыкин посмотрел на него невидящим взглядом и ничего не ответил. Опер уже обследовал ближайшие окрестности, нашел мятую пачку из‑под сигарет "LM", а около холодного кострища — порванный автобусный билет.
— Это уже кое‑что, — восклицал он, ликуя.
— Билет старый. Слинял весь.
— Конечно, слинял. Гроза‑то какая была! Под таким дождем что хочешь слиняет. Билет, между прочим, московский.
— Ну и что? Зря мы сюда потащились.
— Не скажи. Ты мне по дороге важную вещь сообщил. Такое на тебя настроение нашло. Мог и не расколоться. А главное, здесь точно кто‑то был. Почему же не предположить, что убитый?
— Может здесь грибник какой‑нибудь ночевал?
— Не смеши. Так прямо из Москвы человек поехал к нам тайно грибы собирать. Здесь нужный нам человек был, тот самый, который устраивает вокруг все эти козни. Ты сам‑то подумай. Труп был пустой. Ничего при нем — ни денег, ни документов. Не бывает такого, чтобы человек куда‑то поехал и ни копейки денег с собой не взял.
— Сигареты он выкурил, билеты бросил, — задумчиво заметил Флор.
— Во–от! А это что значит? Кто‑то, перед тем, как с крыши сбросить, старательно его обыскал и все улики уничтожил.
— В этом есть логика, — согласился Флор. — Не сам же он, перед тем, как в крапиву прыгнуть, документы из кармана вынул и припрятал где‑то. Валер, а ты в церкви лазил наверх? Ну, туда, откуда он упал?
— Да не успел я ничего. Ты же знаешь, в воскресенье я на банкет торопился.
— Так пойдем посмотрим, — сказал Флор с энтузиазмом, а сам подумал с опаской: "Не увлечься бы мне слишком расследованием. А то вся акция по боку".
Пришли в церковь, поднялись на верхотуру по опасным ступенькам. С той площадки, где размещались хоры, когда‑то шла еще одна лестница — в купол. Теперь от нее остались только торчащие из стены металлические балки.
— Смотри‑ка, следы…
В этой части церкви крыша хорошо сохранилась, и гроза только слегка подпортила важные улики. Все вокруг было запорошено пылью, на которой отчетливо выделялись отпечатки от двух пар ног. Обладатель одних носил кроссовки, другой предпочитал обувь с гладкой подошвой. Флора эти следы и удивили и одновременно развеселили. Надо же! Как в детективных романах. Он решил, что Зыкин, чего доброго, начнет играть в героев Купера или Конан–Дойля, тут же примется измерять эти следы сантиметром, чтобы попытаться по ним определить рост злоумышленника, его походку, характер и физическую силу, но Зыкин остался спокоен.
— Я тебе говорил, их двое было, — сказал он и без всякого уважения к столь важным криминальным уликам и предпринял попытку подняться в купол.
— Туда не надо, — крикнул Флор. — Сюда иди. По следам.
— Смотри, они подошли к пролому в стене. Дрались, видишь?
— Что это за пятна бурые?
— Кровь это, елки–палки. Наверное, преступник металлической трубой мужика в кроссовках по башке огрел, а потом, как мы и думали — обыскал.
— И вниз столкнул. Вон как пыль стерта, — Флор не заметил, как перешел на шепот. — Он его вначале за ноги тащил, а потом перекатывал, как рулон.
— А где труба?
— Может это и не труба была, а палка. Скорее всего, он ее тоже в крапиву выкинул.
Флор нашел пятна крови, зато Зыкин нашел фишку. Он, правда, не сразу понял, что это такое, но когда получил объяснения, очень обрадовался.
— Все сходится. Труп имеет прямое отношение к казино!
Флор никак не мог понять этой чистой радости. Что здесь ликовать, если про казино он сам оперу все рассказал? Потом‑то понял. Найденная фишка подтверждала его,
