Обхватил руками подушку, точно надеясь защититься невесть от чего, выскочил из постели.
Что это было? Он включил экран телефона, боясь, что зарядка кончилась, но мобильник еще дышал. Пятно света запрыгало по комнате, стало ясно, что случилось. Тюлевые занавески и темные шторы лежали на полу. Владик осторожно прошел к двери, освещая себе путь. Так и есть: все окна были голыми, занавески свалились и в родительской спальне, и в детской. Папа говорил, что древние деревянные конструкции для штор со временем уберут, заменят современными, но приделаны к стене они были на совесть.
За окнами плескалась тьма: вся деревня была обесточена, луны и звезд не видать из-за туч. Владику казалось, что во все окна на него пялятся неведомые существа, подкарауливая жертву снаружи. Но самое жуткое притаилось внутри. Что-то находилось в доме вместе с ним, это не подлежало сомнению. Владик не слышал дыхания существа, но это и понятно: оно ведь не дышало!
Невидимое глазу, смотрело, наблюдало за мальчиком, Владик кожей чувствовал тяжелый взгляд. Стало холодно. То была не прохлада летней ночи, но зимняя стужа, вымораживающая и парализующая. Владик, застывший на месте, все же нашел в себе силы пошевелиться и, спотыкаясь, побежал в большую комнату, где осталась его одежда.
«Что тебе нужно? Что я тебе сделал?» – в отчаянии думал он, отыскивая футболку и шорты.
Кругом загрохотало еще сильнее. Ему не нужно было видеть, Владик понимал, что происходит, угадать несложно: столы и стулья разом сдвинулись со своих мест, ножки заскрипели по деревянному полу. Распахнулась дверца неуклюжего платяного шкафа в родительской комнате; вешалки, по большей части пустые, раскачиваясь, застучали друг о друга, это было похоже на клацанье зубов. В кухне зазвенела посуда: чашки и тарелки спрыгнули с полок.
А потом одна за другой случились две вещи.
Сверху раздался тихий противный скрип, и с потолка упала старомодная трехрожковая люстра. Свалилась буквально у ног мальчика, чудом не задев его. Один осколок отскочил и впился острым клыком в лодыжку, но в тот момент Владик этого не заметил.
Не до того было, потому что случилась вторая вещь.
Кто-то с силой дернул его за руку. Схватил за запястье и потянул вниз. Ледяное прикосновение твердой, как камень, по-рыбьи скользкой руки стало последней каплей. Так и не успев одеться, сжимая в одной руке телефон, в другой – ком одежды, Владик с воплем вылетел из дома. Спустя пару минут он уже колотил в дверь дома старушки-соседки.
Электричество дали во второй половине следующего дня. К тому времени уже давно приехали родители Владика, перепуганные тем, что номер сын был недоступен (телефон разрядился-таки). Мальчик и соседка, Вера Федоровна, у которой Владик провел остаток ночи, умудрившись заснуть, встретили их у ворот.
– Неспокойный у вас дом, – словно о чем-то обыденном говорила старушка, пока ошарашенные родители смотрели на погром в комнатах: шторы на полу, осколки посуды, разбитую люстру. – Не вздумайте мальчишку своего ругать, не он это. А мальчишка ничего, шустрый. Хорошо, ко мне прибег. Остался бы, кто знает…
Мама судорожно вздохнула, отец прижал сына к себе.
– Что не так с нашим домом? – спросила мама. – Домовой?
Вера Федоровна строго поглядела на нее.
– От домового вреда не будет. Домовой – хранитель, защитник, в доме помощник. А у вас его нету. Домового отсюда мытарь прогнал.
– Кто-кто? – спросил папа.
– Мытарь. Душа неупокоенная, – пояснила соседка. – Пять лет назад помер хозяин-то, допился до смерти. Его и не отпевали по-человечески, и за душу не молились. Внук дом продал и ладно. С тех пор вы уж третьи жильцы. Никому мытарь покою не дает. Рано или поздно объявляется и начинает выживать.
– Почему вы нам раньше этого не рассказали? – возмутилась мама.
– А вы бы поверили? Никто не верит, пока лбом не стукнется. Другие, которые до вас жили, ни о чем не спрашивали и знать ничего не желали. Продавали дом – и бегом.
Родители долго обсуждали услышанное. Спорили: избавляться от дома или нет. Мама была за то, чтобы немедленно выставить его на продажу: у них же дети! Пусть кто-то другой с полтергейстом разбирается. Но отец был против. До конца в происходящее он все равно не верил, видимо, надеялся, что существует рациональное объяснение. Правда, какое именно, сказать не мог.
В итоге решили прислушаться к советам бабушки-соседки, попробовать, как она сказала, отвадить мытаря. А не получится, продать всегда успеем.
– Неужели я это делаю? – вздыхал папа, занавешивая зеркала.
Вера Федоровна утверждала, что эти сущности попадают через них в наш мир. Мама тем временем сходила в деревенскую церковь, поставила десять свечей за упокой души прежнего хозяина, взяла святой воды. После они вчетвером ходили по дому, обрызгивая ею углы, стены, мебель. Олеся смеялась и беспрестанно задавала вопросы. Владик, как учила бабушка Вера, мысленно просил мытаря покинуть их дом. Заключительным аккордом стала генеральная уборка, которую опять-таки делали все вместе.
– Уйдет мытарь, если все правильно сделать, – сказала соседка напоследок. – Ночуйте теперь, не бойтесь.
Но они, конечно, боялись, особенно Владик (хотя и старался не подавать виду). Легли вместе в большой комнате, полночи прислушивались к каждому шороху.
Однако страшились напрасно: ничего плохого так и не случилось. Ночь прошла тихо, под утро все крепко спали. Во все последующие дни и ночи семью тоже никто не тревожил.
Мытарь покинул деревенский дом. Только навсегда ли?
Владик не задавал этого вопроса родителям, но каждый раз, засыпая в темноте, спрашивал себя, не разбудит ли его ночью стук призрачных холодных пальцев по столу?..
В новом доме
Мысль, что, пожалуй, не стоило покупать этот дом, впервые пришла Карпову в голову, когда он приехал посмотреть, как идут работы по ремонту. Карпов был из числа мужчин, которые не способны вбить пресловутый гвоздь, и хорошо, что у него была возможность нанять бригаду.
Собственно, дом и придомовая территория были в хорошем состоянии, но все же нужно кое-что подправить, подкрасить, поменять, а еще Карпов решил обнести участок забором. Пока шли работы, он жил в городе, в квартире, которую уже продал: скоро заедут новые жильцы.
– Зачем тебе понадобилось ее продавать? – спрашивал по телефону отец. – Вся эта суета с переездом!
Суету отец не выносил больше всего на свете. Не понимал, как можно переехать куда-либо, покинув привычное место. Он за всю жизнь даже из родного города ни разу не уезжал. Карпов не мог объяснить отцу, что в последнее время, когда оставался дома один, ему все чаще казалось, что стены надвигаются на него,
