замечаю на кофейном столике, возле дивана аптечку. Вот дура, о чем я могла думать. Он заваливается на диван, закидывает здоровую руку на спинку. Опускаюсь на свободное место.
Господи, он еще так неудобно сел. Мне придется тянуться к его ране через все его накаченное тело.
Начинаю разбирать содержимое аптечки. Он нагло рассматривает меня.
Наклоняюсь к нему, чтобы снять старую повязку. Его горячее дыхание обжигает, колышет мои волосы. Сердце бешено стучит в груди, так, как-будто я марафон пробежала. Его грудь тяжело поднимается, обжигает мою кожу. С ним так жарко.
Пальцы дрожат, движения замедленные. Я сфокусирована на нем, на близости, на его горячем теле.
Когда начинаю обрабатывать его рану, он кладет горячую ладонь мне на колено.
Поднимаю на него глаза. Вопросительно выгибаю бровь.
— Неудобно тянуться наверное. — без каких либо эмоций говорит он. Я обхватываю его кисть и скидываю со своей ноги. Размечтался. Хочет полапать, пусть вызывает свою медсестричку, что так ОЧАРОВАТЕЛЬНО строила ему глазки.
Боже, Лиана, это что, ревность? Совсем ума лишилась?
Продолжает прожигать меня взглядом.
— Неужели та медсестра не могла обработать рану? — сначала сказала, а потом подумала. Да чтоб мне язык проглотить. Что на уме, то и на языке.
Он ухмыляется, гад.
— В следующий раз обязательно прислушаюсь к твоему совету.
И в этот момент я специально давлю на рану больше, чем нужно было. Хочу сделать ему больно. На что он лишь сжал зубы, а в глазах появились чертики. Правда.
Быстро накладываю повязку, убираю все в аптечку и резко поднявшись, иду в сторону двери.
— Что, не спросишь как я? — останавливает меня у двери, подходит ближе. Я сжимаюсь. Но беру себя в руки, хочу скрыть волнение. Распрямляю спину, с вызовом смотрю ему в глаза.
— Ты меня еще ни разу не поблагодарил. Я помогла тебе, но так и не услышала от тебя слов благодарности.
На что он просто выгибает бровь и усмехается.
Как же он красив. Стоим молча, смотрим друг на друга. И я понимаю, что не услышу его благодарности, но оторваться не могу. Не могу сдвинуться с места. Он не дает мне такой возможности.
Подходит еще ближе. Теперь я чувствую, что его дыхание тоже учащенное, вижу, как напряжена его челюсть. Как он смотрит.
Ладонью очерчивает подбородок, скулы, снова касается моих губ.
— Что опять ты делаешь? — шепотом, задаю вопрос, от чего я ощутила, как его пальцы подрагивают.
— Чшшш. — успокаивает он, проходясь по губам, надавливая сильнее.
А дальше происходит то, чего я боялась и желала одновременно. Он рывком преодолевает те миллиметры, что оставались между нами. Накрывает мои холодные губы, своими горячими, пылающими. Сминает их, кусает, облизывает. Я теряюсь. Его напор сшибает меня с ног. Но беру себя в руки, толкаю его в грудь, вырываюсь. Он только сильнее пригвождает меня к стене, запечатывает в коконе своих рук и тела. Давит.
Рукой зарывается в мои волосы и стягивает их на затылке. Этот властный жест вызывает новый поток влаги в моих трусиках, стону в его губы. Вторая рука лежит на моей талии. Его губы и язык действую настойчиво, тараня, сбивая оборону. Языком прорывается внутрь, властно орудуя им, ласкает мой рот. Я сдаюсь. Из моего рта вырывается то ли вздох, то ли стон. И это еще больше распаляет мужчину. Он с рыком преподает к моему рту еще сильнее. Еще безжалостнее. Наши языки борются друг с другом. Мы как одержимые, кусаемся, боремся языками, зализываем раны, нанесенные в порыве страсти. Влажные звуки распаляют нас сильнее, создавая порочную атмосферу. Он целует меня как одержимый, как голодный нарвался на добычу. Его мокрые губы накрывают мои, и ласкают, и наказывают одновременно. Так влажно, так сексуально. Пальчиками погружаюсь в его короткие волосы, на что он отвечает мне хриплым стоном.
Когда воздуха уже не хватает, он отстраняется. Но лишь на несколько миллиметров. Соединив носы, мы жадно глотаем воздух.
Глава 27
— Что… что это сейчас было? — первая прерываю молчание, чуть отдышавшись. Губы отзываются тупой болью, но такой сладкой, такой желанной болью.
— Ничего не спрашивай, ладно?
Снова накрывает мои губы своими. Но в этот раз сладким, нежным, до одури пьянящем поцелуе. Его губы и язык ласкают мои. Я охотно отвечаю на его ласку, облизываю его губы. Мне сейчас так сладко. В низу живота скручивается узел, а трусики уже давно насквозь мокрые. Все тело щекочет. Его ласка дурманит мою голову, и самое волнительное-сердце. Не можем оторваться друг от друга. Его рука зарывается в мои волосы, не сжимает, держит. Второй рукой нежно проводит по щеке и спускается к пояснице, прижимает к себе. Я чувствую, как бешено бьется его сердце. А он, знаю, чувствует биение моего сердца. Моя рука гладит его щетинистую щеку.
— Вечером мы уезжаем на пару дней. Собери необходимые вещи. — шепчет мне в губы.
Отстранившись, он еще раз гладит меня по щеке, а то, как он смотрит, вызывает трепет внутри, в животе порхают бабочки. Спустя долгое время. Но это все как-то иначе. Не похоже на то, что я испытывала с Марком. Господи, зачем я сравниваю, хочется ударить себя по лбу. Мэтью выходит из кабинета. Я стою на месте, ноги ватные. Сердце готово выпрыгнуть из груди и улететь вслед за ним. Я не верю. Что только что произошло? Еще недавно он избегал меня. А сейчас так страстно и так нежно целовал меня.
Интересно, куда мы едем? Может он решил меня отправить в другую страну или город? Так скоро? Или я так сильно его раздражаю? Тогда зачем поцеловал меня…
Ладно… Иду в свою комнату, в большую сумку кладу все необходимое для поездки. Начинаю нервничать еще больше, не знаю куда себя деть. А вдруг правда, решил избавиться от меня?
Почему я еще расстраиваюсь из-за этого? Разве я не хотела уехать подальше? Сейчас совсем не уверена. Кажется в наших отношениях что-то поменялось. Что-то в груди рвется от страха, что на этом поцелуе все и закончится.
Господи, какая я дура! Он всего лишь поцеловал меня, а я уже раскатала губу. Вообще не нужно мне это, не хватало еще влюбиться в него.
Вспоминаю его горячие губы, сильные руки, сжимающие мое тело до покалывания, его красивые, голубые глаза…
Мысленно бью себя по щекам. Хватит постоянно о нем думать. Как одержимая.
Выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице. В руках тяжелая сумка, в которую я закинула вещи, косметику и другие средства личной гигиены.
