не удержат и так рваный уж строй, и чародей в таком случае до ее, царевны, возвращения может и не дожить.
Оставался один лишь путь: отогнать кровожадных тварей, воззвав к стихии. На то, что ей посреди Камнетопи достанется сил умертвить их, Марья ложных надежд не питала. Но вот прихлопнуть, оглушить – так, чтоб связанная с ними мысленно русалка испытала нечто вроде того, что чувствует огретая веслом щука, – это можно было попытаться.
Царевна быстрым взором окинула круг: немногие оставшиеся в живых витязи держались из последних сил. Прямо на ее глазах навка вцепилась одному из воинов в лицо, человек, неистово закричав, попытался отодрать тварь от себя, да так и рухнул вместе с ней прямо в исходившую кровавой пеной воду. Путь к чародею наконец был открыт, и сразу несколько сестер умертвившей витязя твари ринулись к занятому волшбой чародею. Марья мигом поняла – еще немного, и спасать будет некого.
– А ну сюда идите, селедки тухлые! Чую, недолго вам осталось!
Зло оскалившись, царевна потянулась сквозь густую, смрадную пелену болот к самому естеству родной стихии. К чистоте Моря-Окияна – истока всех мирских вод, рек, озер, морей и болот.
– Внемлите мне, отец-Окиян да мать-Море! Ибо я к вам взываю, царевна наследная Марья Моревна! Прошу, помогите злобные порождения болот, Навью искаженные, одолеть. Тварей, что одним присутствием своим воды твои оскверняют!
И, чувствуя, как могучая, неодолимая сила наполнила ее члены, с силой хлопнула ладонью прямо по воде. Оглушительно, точно гром спустился с небес да расколол саму землю, громыхнуло. Воздух заполнили тучи колючих, беснующихся брызг. А когда вода с шипением осеннего ливня обрушилась вниз, Марья поняла, увидела, что большая часть навок повержена. Неподвижные, омертвевшие, подобно опавшим листьям кружили они по зеркально-черной, споро успокаивающейся глади болота. Медленно сползали с ветвей, терялись в высокой траве да всплывали на поверхность нарывами-пузырями.
Оставшихся вражениц достал наконец завершивший свое действо Сокол. Едва навки опомнились и собрались, еще не понимая, что остались без своей управительницы, в новую атаку, как со стороны чародея яростно взревело пламя. Злобно шипя, живыми змеями ползло оно от колдовского костра, обугливая ветви, поджигая немногочисленную траву, заставляя вскипать воду и пожирая, поглощая немногочисленных навок, точно оголодавшая щука. Сгорая, болотные твари пронзительно верещали, спешили убраться от жаркого пламени подальше, но оно, точно заправская ищейка, нашло всех.
Огненная круговерть продолжалась совсем недолго, но когда пожар стих, в роще не осталось ни одной неоглушенной или несгоревшей навки. Лишь витязи, ослепленные, ошарашенные, усталые и израненные, вместо отдыха принялись помогать друг другу с многочисленными ранами.
– Ну силен.
Марья, уважительно кивнув, поглядела на Сокола.
– А по мне так оба вы друг друга стоите. Такую тьму страхолюдин этих перебить… Всех одним махом прихлопнуть… – Иван ошарашенно покачал головой.
– Да уж. Жаль только, что колдовство свое явить ни у кого из вас хотя бы немного пораньше не вышло. – Чудом уцелевший десятник Егор, подойдя к царевичу, занялся его ранами. – Столько людей славных полегло сегодня. Пусть то смерть и славная. Достойная. Они ведь свой долг перед страной и государем выполняли. А вот за тех, что уцелели, – поклон тебе, морская царевна…
– Я не помогла сразу… – Марья поджала губы, – потому что никакое это не колдовство, витязь.
Ощущая усиливающуюся пустоту в груди там, где еще недавно ее наполняла стихия, царевна поморщилась.
– Всего-навсего попросила Море-Окиян о защите. И он ответил. На сей раз. Да вот только не всегда так бывает. Особенно – теперь, когда Володыка исчез. А навки…
Она оглядела неподвижные, медленно кружащие на воде бледные тела.
– Они не мертвы.
– Это то есть как, не мертвы? – Иван словно невзначай опустил руку на лук.
– Да так. Оглушены, будто рыба веслом.
– И что… нам делать, когда они проснутся? – Егор постарался, чтобы вопрос его не звучал укоризненно, и с опаской проводил взглядом проплывающее мимо белесое рыло.
– Ничего. Зато пока не проснулись, надо русалку искать. Навок завсегда русалка ведет. Отыщем ее, и они нам не страшны.
– Ну а, прости, как ты ее здесь искать собираешься?
– Теперь уж легко. Она с навками своими связана была. А значит, и оглохла вместе с ними. Если вообще не ревет где-нибудь в три ручья от боли, огнем незримым опаленная. Я найду ее, царевич. Сама вода подскажет. Потому как русалке нынче не до пряток.
* * *
– Ну, здравствуй, милая, а вот и я.
Марья, неслышно возникнув прямо за спиной русалки, приставила к ее горлу клинок, и та, все еще оглушенная отголосками чувств связанных с ней навок, испуганно дернулась. Внешне речная дева совсем не отличалась от обычного человека. Полностью обнаженная, стройная, с длинными русыми волосами и небольшой грудью, с венком болотных трав на голове, грязными ногтями да большими, красивыми, изумрудно-зелеными глазищами.
– Тш-ш, а вот этого не надо. Ты ведь порезаться не хочешь?
– Ты… Душегубица! Человечья выслужка! – русалка, стараясь все ж не двигаться, тем не менее зашипела низко и злобно, точно рассерженная мурена.
– А ну-ка цыц, чехонь облезлая, – Марья, ничуть не тронутая ее словами, равнодушно усмехнулась. – Ты лучше не зли меня…
– На что я тебе, а?..
Поняв, что царевна настроена серьезно, русалка тут же сменила тон и заискивающе улыбнулась.
– Отпусти меня, а?
– Ну нет, милая, больно скоро ты от меня избавиться желаешь. А ведь мы только встретились…
Марья недобро улыбнулась и стальною хваткой стиснула девушку за запястье.
– А ну-ка, идем, я тебя со своими товарищами познакомлю. Уверена, друг дружке вы понравитесь.
* * *
– Эм, Марья, а зачем ты привела ее?
Царевич, закрыв глаза мертвого десятника, медленно поднялся на ноги, стоило царевне с пленницей-русалкой зайти в то, что осталось от рощи.
– Она отведет нас к местному царьку, – Марья потянула речную девку за руку, вынуждая выйти вперед. – Он нас поприветствовал, так пора бы и нам в гости заглянуть.
– К царю вод? – Иван недоверчиво тряхнул головой, словно не поверил услышанному. – Но зачем нам к нему? Не он разве все это устроил?
– Вот в том-то все и дело, что он, царевич. И дальше только хуже будет. Не хочет поганец болотный, чтобы мы по его землям бродили. Потому именно и хочу я с ним разговор держать.
Марья задумчиво поджала губы и перевела взор на пленницу.
– Ну как, милая, покажешь нам дорогу?
– Ни за что, душегубица проклятая! – девушка, пригибаясь точно зверь, затравленно заозиралась. – Со смертными якшаешься… Своих насмерть режешь… Волшбой бьешь да огнем жарким жаришь. Позор! Ащ-х-х-х!
Свою гневную отповедь русалка закончила рассерженным шипением настоящего зверя, и Марья поняла окончательно, что по-хорошему договориться с ней не выйдет.
– Что, лазейку ищешь, как бы сбежать… – Марья усмехнулась. – Так забудь. И никакая я не своя тебе, дочь болот.
Царевна резко, словно та была прокаженная, выпустила руку девушки.
– Видно, не ведаешь ты, с кем говоришь, раз смелости
