бросили ее. Один из членов экипажа умер от чумы, а остальные бросили судно. Мы не будем вдаваться в причины отвратительного эгоизма; это был случай, когда дьявол взял верх.
– Это ужасно, – простонал Лонгдейл.
– Ужасно, – пробормотал Дарбишир. Он проводил эксперимент с каким-то белым осадком на небольшом количестве воды, взятой из пробирки. Он положил на стол маленькую электрическую батарейку. – Большая часть лондонской воды поступает из Темзы. Если говорить по памяти, только "Нью Ривер" и еще одна компания получают воду из Лии. Если бы подача воды была прекращена, такие места, как Хокстон, Хаггерстоун, Бэттерси, фактически все плотно населенные центры, где распространение болезней держится на тончайших нитях, страшно пострадали бы. И вот этот смертельный яд распространяется и ширится, ежечасно приближаясь к метрополии, в которую он будет вливаться миллионами галлонов. Люди будут мыться в нем, пить его. Мейфэр будет соревноваться с Уайтчепелом.
– Во что бы то ни стало нужно перекрыть подачу! – воскликнул Лонгдейл.
– И лишить четыре пятых Лондона воды вообще! – мрачно сказал Дарбишир. – И Лондон запылает, как печь! Ни промывки канализации, ни поливки дорог, ни даже капли для питья. Через два дня Лондон превратился бы в зловонный, кипящий ад – попробуйте представить себе это, Лонгдейл.
– Я представлял, и довольно часто, – сказал помрачневший Лонгдейл. – Рано или поздно это должно было случиться. Теперь у вас есть шанс, Дарбишир, с вашим процессом стерилизации.
Дарбишир улыбнулся. Он двинулся в направлении бархатных штор. Ему нужны были эти его записи, он хотел продемонстрировать своему коллеге новое поразительное открытие. Записки были на месте, но, похоже, их кто-то трогал. На полу лежал вырванный листок из блокнота со стенографическим шрифтом, Дарбишир подбежал к колокольчику и яростно зазвонил в него.
– Верити, – воскликнул он, – этот чертов… то есть, мистер Чейз снова был здесь?
– Да, был, сэр, – медленно сказала Верити, – он пришел сразу после мистера Лонгдейла. Я попросила его подождать, что он и сделал, а через некоторое время он снова вышел, сказав, что, поскольку вы, похоже, заняты, он позвонит еще раз.
– Гм! Он показался тебе чем-то взволнованным, Верити?
– Ну, да, сэр, – он был совершенно бледный и с блестящими глазами, и…
– Этого достаточно. Иди и вызови мне экипаж, сейчас же, – крикнул Дарбишир, бросаясь обратно во внутреннюю комнату. – Вот какая штука – этот чертов американский журналист, Чейз, вы про него знаете, слышал все, что мы говорили, и ознакомился с моими записями; завтра все это будет напечатано в "Телефоне" и, возможно, еще в полудюжине газет. Эти ребята готовы разрушить империю ради того, что они называют "сенсацией".
– Ужасно! – воскликнул Лонгдейл. – Что вы намерены предпринять?
Дербишир ответил, что собирается убедить редактора "Телефона" в том, что никакой алармистской статьи не должно появиться в ближайшее утро.
Он должен был вернуться через час, а Лонгдейл остался ждать. Ситуация оказалась не такой уж безнадежной, как казалось на первый взгляд. Снаружи раздался стук колес, и Дарбишир прямо без шляпы нырнул в ночь.
– Офисы "Телефона", – крикнул он. – Соверен, если я буду там через двадцать минут.
Кэб рванул вперед. Водитель собирался заработать этот соверен или же понять, что к чему. Он с бешеной скоростью въехал на Трафальгарскую площадь, его безрассудно подрезала легковая машина, и через мгновение Дарбишир был выкинут из кэба и приземлился прямо на голову. Он лежал, не проявляя никакого интереса к земным вещам. Собралась вяло бурлящая толпа, появился врач в вечернем костюме.
– Сотрясение мозга, – сказал он спокойным тоном. – Боже мой, это же доктор Дербишир. Сюда, полиция! Поторопитесь со скорой помощью – его нужно немедленно доставить в больницу Чаринг-Кросс.
II
Не испытывая душевного дискомфорта, мистер Джеймс Чейз, в прошлом сотрудник газеты "Нью-Йорк Чантиклир", а теперь "Морнинг телефон", прикурил сигарету на углу Харли-стрит. Ночь только начиналась, и у него было достаточно времени, чтобы разработать свои планы. У него в кармане было то, что он называл "всемогущей сенсацией", и действительно, за всю историю желтой журналистики он не мог припомнить ничего более значительного. Лондон высох, как засохшая губка, абсолютно лишенный воды! Лондон с этой жидкой чумой, вырывающейся из каждой подземной трубы и фонтана! Кружащиеся заголовки вертелись в голове Чейза.
В конце концов он добрался до офиса "Телефона" и поднялся по грязной лестнице. Без стука он миновал барьер двери с надписью "строго конфиденциально". Управляющий директор "Телефона" сидел, ссутулившись, без пиджака и жилета. Его приветствие Чейзу не было обременено льстивой вежливостью. Он просто спросил, что, черт возьми, ему нужно. Чейз приветливо кивнул и протянул ему большой лист бумаги. Немного подумав, он набросал синим карандашом полдюжины энергичных строк.
– В последнее время дела идут довольно вяло, – дружелюбно заметил он. – Так жарко, что даже Ист-Энд не может подняться до еженедельных жестоких убийств. Но все же иногда попадаются жемчужины. Грейди, дружище, что ты скажешь по поводу такого содержания?
Он поднял белый лист так, чтобы на него падали отблески газовой лампы. Усталый вид исчез из глаз Грейди, он вскочил на ноги, бодрый и энергичный. Здесь было тонизирующее средство, которого так жаждала его измученная душа.
– Заголовок и подзаголовок? – сказал он, говоря быстро, словно пробежал большую дистанцию.
– Узнал все от Дербишира, – ответил Чейз. – Я подслушал разговор между ним и доктором Лонгдейлом в его собственном доме. Кроме того, мне удалось заполучить некоторые записи для перепечатки.
– Здесь нужна смелость, – заметил Грейди, – Такой переполох может разрушить империю, если…
– Ничего подобного, – перебил Чейз. – Бери или не бери. Если у тебя нет смелости, Саттон из "Фонаря" ухватится за этот шанс.
Он снова поднес бумажку с содержимым к свету, и Грейди кивнул. Он собирался сделать это целенаправленно, как только будет уверен в своих силах. Он цинично заметил, что это похоже на сказку.
– Ничуть, – бодро ответил Чейз. – Чума вспыхивает на этом барке, и команда знает об этом. С моряками такого сорта не церемонятся. Они просто теряют свое судно и направляются к ближайшей земле. Зная кое-что о наших карантинных законах, они делают так, чтобы их не заметили, насколько это возможно. Местный врач называет эту чуму английской холерой, слишком много плохих фруктов в очень жаркую погоду, и вот, пожалуйста.
Грейди снова кивнул. Знойная жара этого помещения больше не действовала на него. Внизу уже начали лязгать и гудеть прессы. По коридорам раздавался постоянный топот ног.
– Немедленно садитесь, – приказал Грейди. – Сделай две колонки. Я подготовлю для тебя кое-какую статистику.
Чейз снял пиджак и сразу же принялся за работу. Грейди нашел нужную ему книгу
