на лошадях легче убегать! — и он снова захохотал. В этот раз с ним засмеялись оба его подпевалы.
— Ещё раз! — рыкнул я и, подцепив ногой с земли дубину, схватил её так, что аж дерево хрустнуло. Так мне показалось.
— Не хочу, — покачал головой Лардо. — Так что за…
— Я хочу! — перебил его я.
— Приходи завтра на игру с палками. Если победишь всех, сразишься со мной, — Лардо прямо-таки истекал самодовольством. — Так что за дело? Говори, или я ухожу!
Я глубоко вдохнул. Потом выдохнул. И сделал так ещё дважды, прежде чем белесая муть перед глазами рассеялась, и голова стала соображать. Но не совсем. И поэтому, чувствуя, что пауза затягивается, а Лардо уже даже начал поворачиваться, я выпалил:
— О чём ты мечтаешь, Лардо?
Горец повернулся ко мне. Его лицо опять было серьёзно.
— Мечтаю? А, я понял это слово. Зачем тебе знать, что желает моё сердце? — спросил он, переведя незнакомый термин на горский манер.
— Потому что я хочу дать тебе то, что желает твоё сердце, — ответил я. Раз уж начал спрашивать прямо, то и отвечать имеет смысл так же.
Глава 15
Как заставить камень услышать?
— Чего хочет любой мужчина?.. Чтобы у него было коз больше, чем у соседа, чтобы у него было много женщин, и чтобы было немного золота, чтобы давать его женщинам, когда они становятся особенно нудными, — пожал плечами Лардо.
— А что ещё? Что нужно для твоих внуков? Что нужно твоему народу? — не сдавался я. — Что такого я мог бы дать вам, чтобы обрести в вас союзников?..
Лардо думал меньше секунды.
— Начни с золота, — посоветовал он мне.
— Хорошо. Допустим, я буду платить каждому, кто встанет под мои знамена, — я на секунду замялся. Предложить два сольдо? Дороговато, это всё-таки средняя плата для опытного пехотинца из банды с репутацией. — Скажем, я буду давать каждому полсольдо в месяц. Сколько ты бы смог привести людей?
— Тысячу, — усмехнулся Лардо. — Но, если бы ты платил по два сольдо в месяц, то я бы наскрёб только сотню.
Видимо, он намекал, что хороших воинов, знающих себе цену, не устроит полсольдо.
— Ясно. А кроме тебя, есть ещё люди, с которыми я мог бы это обсудить?..
Лардо снова задумался. А потом выразительно посмотрел на мой меч, лежащий поодаль.
— Моя благодарность не будет знать границ, — сказал я. — В разумных пределах.
— Я знаю, что пожалею, ведь ты жадный человек, Магн Итвис, — хмыкнул Лардо. — Но, как хороший камень молчит, когда на него опускают задницу, так и добрый человек молча делает то, о чем его просят.
— Тогда, может, замолчишь, и познакомишь меня с теми, кто сможет привести хотя бы три сотни воинов? — сказал я.
Лардо расхохотался и хлопнул меня по плечу. Ничего не сказал в ответ, а молча развернулся, и подхватил с земли мой молот. Повертел его в руках с явным восхищением, аккуратно прислонил к стене, и ушёл, продолжая посмеиваться.
Следующие три дня, на первый взгляд, прошли, как и все последние недели в Караэне. Пока я встречался с мутными типами, которых приводил мне Лардо (все они были ему родственниками), Сперат весело тусил с Марцилом и его друзьями, проводя всё больше времени вне таверны — сначала задерживаясь после очередных соревнований, а потом и оставаясь с ними на вечерние попойки. Демоница с ведьмой вообще влились в местное общество, как родные. Едва им пошили платья на местный манер, как уже с утра их ждали смешливые стайки девушек их возраста. Хотя, и моего тоже… Но меня с собой они не звали. Я краем уха подслушал их разговоры, и с удивлением понял, что верховодит в этом цветнике не Гвена, а Эглантайн. Ведьмочка с умным видом вещала про хитрые рецепты и особенные травки. Подробностей я не расслышал — слишком сильно был поражен Гвеной, которая вдруг натянула на себя маску тихони.
Впрочем, не могу сказать, что меня прямо так уж все бросили. Просто мы занимались разными делами. Вечерами мы встречались, и обменивались новостями.
— Я всегда обращалась за помощью к Совету Старейшин, — рассказала ещё в первый вечер Эглантайн. — Как и моя мать. И никогда не задумывалась, как устроена их жизнь…
— Подожди, — перебил её Сперат. — Твоя мать тоже жила на Воющем Камне? Я не знал…
— Как и моя бабушка, и моя прабабушка, — удивлённо подтвердила Эглантайн.
— А… Э-э-э… То есть, это не ты была всё время одной и той же ведьмой на Воющем камне? — проявил внезапную догадливость Сперат.
— Конечно, нет!.. Подожди… Ты думал, что мне триста лет⁈ — возмутилась Эглантайн. И ткнула в Сперата пальцем.
К счастью, мне, с помощью то и дело падающей на пол от хохота Гвены, в тот вечер удалось спасти Сперата от страшного ведьминского проклятья.
Доклад Гвены, на следующий день был куда более содержательным:
— Они делятся на углы… Что?.. — рассказывала Гвена.
«Углы» — это нечто вроде родов. Но это название заставляло меня каждый раз хмыкать. Поэтому Гвена и переспрашивала «Что?».
— Нет, ничего, продолжай, — покачал головой я.
— Считается, что всего углов — двадцать. Что?.. По числу старейшин в совете. Но всего, тех, про которые мне рассказали, я насчитала тридцать шесть углов. Да что ты всё хмыкаешь, Магн?.. Ладно. Похоже, каждый богатый и сильный воин может просто увести часть людей на новое место в горах, и создать новый угол. Да что такое⁈..
Последнее, это в ответ на моё особо громкое фырканье. Вместо ответа, я спросил:
— Сколько людей в каждом «угле»?
— Во всех по-разному. Видимо, совсем мелкие не попали в Совет Старейшин. Но и в самых крупных редко больше трёх сотен мужчин-воинов.
Хмыкать резко расхотелось. Мало тут людей. Эта долина заметно отличалась своей малой заселенностью от долины Орлиного Гнезда. А про долину Караэна с её сплошными полями и огородами и говорить не приходится. Я ожидал большего.
Мы сидели в нашей комнате, Сперат выуживал из нашей «жадносумки» сундуки, а Гвена их открывала — в основном, ключами, найденными на трупе Риалто. У него их там была целая связка. Как правило, «улов» в сундуках был мелкий. Два-три мешочка серебра, иногда пять-шесть, в каждом 20–40 монет. По нынешнему курсу — один или два золотых дуката.
Сначала мы решили вскрывать только самые тяжёлые сундуки, так как они были самыми многообещающими. Правда, первый из таких оказался доверху набит лишь медными чентами. Наверно, их там было несколько тысяч!.. Считать мы их, конечно же, не стали — в одном сольдо аж сто медных чентов, хоть каждый медяк и здоровенный, как донышко стакана. Ладно, поменьше, но на фоне крохотных золотых дукатов и мелких серебряных монеток-сольдо, ченты выглядели очень солидно.
Второй, тот, который был спрятан в потайной нише, ожидаемо порадовал нас блеском золота. В аккуратных брикетиках, скреплённых лентами, в сундуке порадовали нас своим блеском аж 5 000 дукатов! Неплохое приобретение, как ни крути. Сундук должен был весить килограмм под двадцать, но вдвоём со Сператом мы ворочали его достаточно легко.
Третий сундук с многообещающим лишним весом оказался без ключа. К счастью, Гвена, с помощью пары отмычек и десятка крепких словечек, смогла открыть его.
В нём оказались книги. Запрещённые книги по чёрной магии. В основном, про призывы демонов. Гвена, забыв обо всём, тут же начала лихорадочно копаться в томах, переплетённых в подозрительную светлую кожу.
— Всё запрещенное. Даже смотреть на такие нельзя, — вполголоса сообщил мне Сперат.
— Ладно, Гвена, спрячь пока. Давай в другом месте их полистаешь, — распорядился я.
С явной неохотой демоница подчинилась.
Больше ничего интересного в сундуках не обнаружилось. Хотя я очень надеялся на драгоценности и волшебные артефакты. Видимо, это, в основном, хранилось в другом месте. Риалто в сокровищнице держал только деньги, полевую библиотеку и «жадносумку», на случай бегства.
Так прошло три дня. Я обратил внимание, что горцы любят оружие, поэтому раздарил все двуручные алебарды, затрофеенные нами на Орлином Гнезде, оставив себе только приглянувшийся мне молот. Помимо этого, в конце каждого дня я вручал один мешочек с серебром Лардо, который организовывал «нужные» встречи. И с каждым разом я всё больше понимал, что делаю не то. Пожалуй, Марцил был прав… Мне вежливо улыбались, называли братом, заверяли в своей искренней дружбе, и ничего конкретного не обещали.
— Завтра
