Ты будешь покорно думать, что я отступлю, когда ты не ответишь на мой гребаный вопрос, – огрызнулся он, и теперь я была напугана и немного зла, но также смущена.
– Какой вопрос? – спросила я.
– У меня есть женщина, ты узнаешь об этом, и какого хрена ты меня поэтому отмораживаешь?
Ой-ей.
Это не хорошо. В основном потому, что у меня не было ответа.
Нет, это было неправдой, ответ лежал глубоко внутри. Так глубоко, что я даже не признавалась себе, что это было, поэтому я, конечно, не могла признаться в этом Шаю.
Поэтому я сымпровизировала.
– Мне просто больно, что ты мне не сказал. Ты скрывал это от меня, и я этого не понимаю.
– Тогда ладно, – мгновенно ответил он. – Если ты хочешь это вытащить, мы так и сделаем. Завтра вечером ты встретишься со мной и Розали на ужине, и сама увидишь.
Это было неожиданностью, мгновенной, ошеломляющей, такой огромной, что живот свело судорогой, как будто меня ударили.
Я уставилась на него не в силах дышать, боль наполнила организм, и я увидела, как с его лица исчезла часть гнева, сменившись нахлынувшим беспокойством.
Он не пропустил мою реакцию.
С другой стороны, Шай никогда ничего не упускал. Не тогда, когда это было связано со мной.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Нет, – прошептала я.
Он опустил руки и сделал шаг ко мне.
Я сделала шаг назад.
Он остановился и склонил голову набок.
– У тебя судорога?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет.
– Табби, детка, какого хрена?
– Я не могу этого сделать, – объявила я, не зная, откуда исходят эти четыре слова. Я просто знала, что они исходят откуда-то из глубины, и я имела в виду именно это, как никогда в жизни не имела в виду ничего другого.
Его брови сошлись на переносице.
– Ты не можешь этого сделать?
Я отрицательно покачала головой.
– Что сделать? – он просил разъяснений.
Я подняла руку и помахала ею между ним и мной.
– Это.
Его взгляд скользнул по моей руке, затем переместился на мое лицо.
– Ты и я? – спросил Шай.
«Ты и я».
«Ты и я».
Никогда не будет ни его, ни меня.
Мои внутренности, скрученные в узлы, сжались еще сильнее, боль была мучительной.
Он уставился на меня, его глаза скользили по моим чертам, и я с ужасом и восхищением наблюдала сквозь боль, как его лицо становилось ужасающе темным.
– Ты, должно быть, издеваешься надо мной, – прошептал он затем.
Я не знала, издеваюсь ли я. Не знала, какого черта я делаю.
– Скажи мне, Таб, что ты издеваешься надо мной, – потребовал он.
– Честно говоря, Шай, я не знаю, что делаю, – призналась я.
– Да, – выдавил он. – Ты стоишь здесь и говоришь мне, что много лет назад, бл*дь, ты была влюблена в меня, а я все испортил. Ты затаила обиду на эти гребаные годы, затем ты потеряла все и только тогда впустила меня обратно. Теперь ты обнаруживаешь, что у меня есть жизнь без тебя, есть женщина, и ты не можешь с этим справиться. Несколько гребаных месяцев я слушал, как ты говоришь о нем. Я обнимал тебя, пока ты плакала о нем. Теперь ты вываливаешь мне вот это вот дерьмо?
В этом он тоже был прав.
Боже! Что я делаю?
– Шай... – я попыталась контролировать спровоцированные повреждения.
Я потерпела неудачу.
Эффектно.
Ущерб был нанесен, и контролировать его было невозможно.
– Нет, – отрезал он. – Тебе нужно исчезнуть, чтобы привести голову в порядок, Табби? Так, бл*дь, сделай это. Это работает для меня. Я не езжу на аттракционах, которые мне не нравятся, и я только что узнал, что был на аттракционе, о котором не знал, и мне это не нравится. Так что загляни в свою голову и разберись с этим, Таб, но не возвращайся ко мне, пока не разберешься со всем. Не раньше, детка. Мне не нужно это дерьмо в моей жизни. Я не собираюсь видеть тебя в этом дерьме, и быть привязанным к тебе ниточками. Я сам себя освобождаю. Ты приходишь ко мне, не разобравшись со своим дерьмом, ты хочешь, чтобы твоя голова была в порядке и тащишь меня за собой, но знаешь, можешь идти к черту со всем этим.
С этими словами он вытащил ключи из джинсов, скрутил мой ключ с кольца, и мое сердце сжалось, когда он бросил его на кофейный столик. Затем Шай подошел к двери, вышел и захлопнул ее за собой.
Я неуклюже подошла к двери и заперла ее.
Так же неуклюже подошла к дивану и села на край.
Я слышала, как ревут харлеевские трубы, и невидящим взглядом уставилась на стену, слушая, как они рычат, пока не перестала их слышать.
Только тогда я рухнула, закрыв лицо руками, и разрыдалась.
Глава 7
«Ты никуда не уедешь»
Месяц спустя
Шай вышел из квартиры, запер дверь и направился к лестнице.
Эти дни он оставался там, наблюдая, как Розали приводит ее в порядок, а также осознавая, что у него больше не было шкафов Табби, чтобы заполнить их, поэтому он вытащил задницу на улицу и купил продукты только для собственного проклятого дома. Он также остался там, потому что Розали была не из тех женщин, которых можно трахнуть в байкерской комнате, когда парни устраивают ад в общей комнате комплекса или трахаются в своих комнатах дальше по коридору. Она была из тех женщин, которых трахают в квартире, находившейся в двух шагах от дыры, и которую она содержала в чистоте.
Шай сбежал вниз по лестнице, вышел на солнце и увидел Роско, сидящего верхом на байке. Его брат был там, потому что у них были кое-какие дела «Хаоса».
Шай кивнул, здороваясь. Роско откинулся назад, и Шай подошел к своему мотоциклу.
Он перекинул ногу и уже включал зажигание, когда Роско заговорил.
– Отстой, чувак.
Шай повернул голову к Роско.
– Что за отстой?
– Таб улетает на Кейп-Код 14.
Этот огонь ударил ему в грудь, опасно приблизившись к сердцу. Огонь, которого он не чувствовал уже четыре месяца. Огонь, который в течение последнего месяца тлел где-то очень глубоко. Теперь он ожил веером и опалил его легкие.
– Повтори еще раз? – спросил
