не смогла, лежу и ловлю крупицы воздуха широко открытым ртом, а режущая боль не отступает, чувство такое, что он мне ребра переломал.
Он ведь не в шутку ударил. Со всей силы мне двинул.
В доме тихо, лишь в кухне что-то брякает, Кирилл ходит там, и до меня слабо долетает его взбешенный голос.
Надо вставать, надо, надо.
Скрипнула зубами и осторожно поднялась.
Проверила сотовый в кармане джинсов, поправила рюкзак на плече и навалилась на дверь, сдвигая в сторону щеколду.
Вышла на крыльцо, оттуда по брусчатой тропинке до ворот.
Дурнота не отпускает. Главное - восстановить дыхание, мелкими частыми вдохами.
- Злата! - мое имя разлетелось по темному саду, и я тут же юркнула за необъятный раскидистый дуб.
Кирилл стоит на крыльце в полосе света и с напряжением всматривается в темноту. Несколько секунд он соображал, а потом щелкнул выключателями, и вспыхнули фонари.
Прижала к груди рюкзак и присела за дубом.
- Злата, - снова позвал он негромко, словно опасаясь, что его услышат соседи. - Прости, милая. Где ты? Иди сюда. Пожалуйста, милая. Не прячься.
В траве стрекочут насекомые. И жужжат комары. Зашуршали шаги, Кирилл идет и продолжает звать меня.
- Злата, ты здесь? Выходи, не бойся. Я вспылил. Со всеми бывает. Но я твой муж. Зла-а-а-та.
Он остановился рядом с воротами. Лязгнула калитка, Кирилл вышел на дорогу. Постоял там, прислушиваясь к ночной тишине.
И вернулся в сад.
Услышала краткий щелчок, с которым он снял блокировку телефона. И завозилась, достала свой сотовый. Дрожащими пальцами зажала боковую клавишу, выключая звук, и вовремя - на экране вспыхнул входящий звонок от мужа.
Он стоит так близко, что до меня долетают гудки.
Три, четыре, пять - и механический голос предлагает оставить сообщение.
Кирилл чертыхнулся.
И двинулся в сторону гаража.
Экран ожил еще два раза, пока скрежетали ворота и Кирилл выезжал на дорогу. А я все сидела за дубом, даже когда гул двигателя давно стих.
Стало полегче.
Ноги затекли, и чтобы подняться пришлось опереться на широкий шершавый ствол. Кора теплая, за день нагретая, листья от легкого ветра тихонько шуршат.
Выбралась из укрытия. И потерла нос.
Если Кирилл думает, что я опять сбежала - он точно поехал к отцу. И мне туда возвращаться нельзя. никак, еще раз ударит меня в живот - и я, наверное, не встану.
К отцу нельзя...
А больше и некуда.
Хлопнула дверь, и я тут же вытянула шею на соседний участок. На крыльце показался сосед, он в тех же серых брюках и светлой футболке, он сбежал по ступенькам. Словно почуял мой взгляд, повернул голову.
Перестала дышать, пока он меня разглядывал, и снова чувство накрыло, что это притяжение осязаемо, вот оно - в воздухе между нами.
Савва медленно перевел взгляд на наш коттедж. Еще секунда, и ему этой паузы хватило, чтобы решение принять.
Он молча сел в машину.
Нет, нет.
Захотелось что-нибудь крикнуть ему, по глупому предъявить, но нет у меня на это права. Сосед уже сказал, что думает на счет нас.
Черный Сааб плавно выехал за ворота.
Сжала лямку рюкзака и поплелась к калитке. Вышла и опять остановилась. Уставилась вслед удаляющейся иномарке.
Вспыхнул экран телефона.
Машинально нажала на сброс, с Кириллом нам говорить больше не о чем, и только в последний миг поняла, что звонок был не от мужа.
Это не Кирилл.
Вспотевшими пальцами потыкала в экран, открыла журнал звонков. Замерла и впилась глазами в знакомые цифры.
Это он звонил.
Сосед.
Только что.
Из машины.
А я сбросила.
Нервное возбуждение с головой захлестнуло, стою и гипнотизирую его номер и решить не могу, что мне надо делать.
Перезвонить?
Спросить, чего хотел.
А если он телефоном ошибся, и скажет мне, что...
Экран вспыхнул входящим звонком.
Недоверчиво посмотрела на цифры.
Нет, он не ошибся, он звонит именно мне.
По телу дрожь пронеслась, страх, смешался с предвкушением, желание его голос услышать, поговорить с ним сплелось с боязнью разочароваться, что я себе чего-то лишнего напридумывала.
Но ведь он звонит.
Пальцем коснулась зелененькой трубки и прижала сотовый к уху. Выдохнула.
- Да, Савва.
Глава 37
- Привет.
Он сказал и замолчал. На фоне негромко бубнит радио, и я представляю соседа за рулем. Как его черная машина почти бесшумно катит в темноте по поселку, а Савва сидит, откинувшись в кресле и держит руль одной рукой.
- Чего надо? - этим вопросом пытаюсь прикрыть радость от его звонка. И это глупо, он ведь не дурак и понимает - я могла просто не брать трубку. Прокручиваю все это в голове. И злюсь. - Ты, наверное, ошибся.
- Не ошибся.
- Зачем звонишь тогда?
- Сам не знаю, соседка.
Вот.
Мужчина, который несколько часов назад хладнокровно вещал мне о том, что у нас ничего не получится - он поддался порыву.
И набрал мой номер.
А я теперь в волнении топчусь у ворот и жду, звуков его голоса в трубке.
- Почему ты на улице? - щелчок зажигалки, он затягивается ментоловой сигаретой.
- Потому, что ночь хорошая. Теплая и синяя. Комариная.
Комар жужит возле самого уха.
Отмахнулась и отступила ближе к дороге.
- Домой не пойдешь?
- Не пойду.
Савва замолчал, осталось слышно лишь радио - круглосуточно бодрую болтовню диджея, сменяемую музыкальными вставками.
- Зачем ты к мужу вернулась, Злата? - новый вопрос негромким бархатистым голосом, и по моей коже бегут мурашки. - Ты ведь из поселка к отцу сбежала, - напомнил он и выдохнул дым.
- Интересно тебе? - ответила резко. - Возвращайся и спроси лично, - поставила условие. И...
Сбросила вызов.
Уставилась на затихший телефон. Просто бесполезный кусок пластмассы. Экран черный и мертвый.
Савва не перезванивает.
Вытерла вспотевшие ладони о джинсы и прошлась вдоль забора.
Чего я добиваюсь? Чтобы он, как Кирилл, на мое место мне указал? Слов, что я со своими требованиями к чужому мужу...могу катиться куда-то подальше.
Шумно выдохнула. И сощурилась, всматриваясь вдаль, туда, где двумя яркими кругляшами вспыхнули фары.
Сердце трепыхнулось в груди.
Господи.
Это он.
Едет, чтобы спросить лично.
Убралась с дороги в траву, растревожив всех насекомых. Прижалась к забору и вцепилась в лямку рюкзака.
Кажется, несколько дней прошло прежде, чем черный Сааб плавно затормозил напротив калитки. Водитель перегнулся через сиденье и щелкнула ручка.
Распахнулась дверь.
Покосилась на наши коттеджи. Мой возвышается темной скалой. А
