Я осторожно вытер большим пальцем слезы с ее щек, и в следующий миг до меня в полной мере дошла ее фраза.
Я не мог не спросить, хоть и понимал, что ответ может быть любым, и вряд ли мне понравится.
— Да.
— И как оказалась в лесу, тоже помнишь? — продолжал гнуть свою линию.
— Помню… — и напряглась, словно готовая броситься бежать от любого моего неосторожного слова.
Но она в ответ грустно покачала головой.
— Тогда все изменится, а я… мне не хочется, чтобы между нами что-то менялось. И ты сегодня сказал, что важные фразы принято оставлять на потом… — она помолчала, словно собираясь с мыслями. — Я не понимаю, что такое «любовь». Но знаю, что хочу быть с тобой рядом всегда. И через день, и через год, и спустя вечность… Веришь?
И просто легко искренне улыбнулась, словно эти слова ей ничего не стоили. А может, так и было, лишь для меня стали самым ценным, услышанным за последние несколько лет, моментально переполнив мою душу счастьем.
А уже поздно вечером, принимая душ, обратил внимание, что царапины, полученные от котенка утром, как и содранная ладонь от падения на льду в деревне, полностью зажили.
Мелькнула мысль, что стоит спросить об этом у Авроры, ведь наверняка знает, что происходит, но… Кто же в своем уме захочет разрушать свое счастье? В этот раз трусливое решение оставить все, как есть, победило.
20. Трагическая случайность
Дэниел
Две недели пролетели в обычных заботах. Больше не было таких сильных заморозков, да и метели обходили наш край стороной. Селяне понемногу выздоровели, приободрились, вернулись к своим делам. Потекли обычные будни. Я занимался изготовлением различных снадобий впрок, принимал редких посетителей, иногда ездил в город за необходимыми в быту вещами. Аврора же снова с наслаждением проводила время с детьми. С удовольствием играла с ними на заднем дворе, а замерзнув, усаживала рядком у камина и подолгу развлекала разными сказками, нередко придумывая новые на ходу.
Порой ловил себя на том, что пытался представить на месте сельских детишек наших с ней. Гнал эти мысли, но разбушевавшаяся фантазия подбрасывала новые образы малявок с такими же, как у нее, лучистыми зелеными глазами и огненно-рыжими волосами. Несмотря на так и оставшуюся между нами недосказанность и тайну Авроры, я от своих слов не отказывался, с каждым днем чувствуя это все острее: моя любовь к ней только крепчала…
— Как назовешь его? — спросил однажды вечером, с улыбкой наблюдая, как она играет с котенком, развалившись на своем излюбленном месте — шкуре у камина.
— А? — Аврора подняла голову, на миг отвлекшись от мелкого пушистого разбойника. Этот нахалюга тут же воспользовался моментом и набросился на прядь волос девушки, вцепившись сразу всеми четырьмя лапами.
— Ай! Больно же, — вскрикнула она и рассмеялась, выдергивая пожеванную прядку из пасти «свирепого хищника», и тут же ласково потрепала его по мягкой шерстке.
— Балуешь его, — усмехнулся я, заметив, как пушистый засранец вертит мохнатым задом, выбрав новую жертву — руку Авроры, неосторожно поставленную совсем рядом с ним. В следующий миг с невнятным писком, заменявший ему, так понимаю, торжествующий мяв, прыгнул, впившись молочными зубами-иголочками в нежную кожу девушки. Аврора снова ойкнула, но с ее лица все так же не сходила умиленная улыбка. Тяжело вздохнув, ухватил вредную кошатину за загривок и усадил себе на руки. Тот попытался трепыхнуться, вырваться как-то или хотя бы укусить, но быстро усек, что это бесполезно — ослаблять хватку я не собирался. Сердито посопев, вскоре довольно замурлыкал, пригревшись на руках. Правда, засранец такой, мстительно выпустил коготки, с явным наслаждением впиваясь мне в ногу.
— Правда, он милый? — с нежностью прошептала Аврора, села рядом со мной на диван и положила голову мне на плечо, ласково погладив котенка между округлых ушек.
Я лишь хмыкнул, осторожно обнимая ее свободной рукой, оценив свежие царапины и чуть опухшие следы укусов на тыльной стороне ее ладони. Впрочем, мне ли не знать — скоро все заживет без единого следа, а в кристально-честных глазах Авроры будет лишь недоумение в ответ на вопрос о ее возможном даре целителя…
— Милая зверюга, милая… Когда спит зубами к стенке, — хмыкнул и легко поцеловал Аврору в розовое ушко, выглядывавшее из рыжей копны волос.
— Эй! Он хоро-оший! — девушка шутливо пихнула меня локтем в бок, но тут же сама обвила руками за талию, прижимаясь ко мне еще плотнее.
— Да пусть будет хороший, разве ж я спорю? Так как назовешь своего зверя? Уже почти месяц бегает безымянный, — я рассеянно погладил уютно мурлыкавшего котенка по белой пушистой спинке с рыжими проплешинами. Еще одно рыжее лесное чудо на мою голову…
— А зачем его называть? Мы и бабочку с пауком не называли…
Тут я даже не нашел, что ответить. Если к бабочке, регулярно прилетавшей каждое утро и вечер на кухню для кормежки, я еще как-то привык, то о пауке предпочел не думать, надеясь, что Аврора тогда пошутила и не воспринимает его, как еще одного питомца.
— Ну не знаю, ты сначала тоже не соглашалась, что тебе нужно имя, — невольно вспомнил я, убирая прядь ее волос, чтобы можно было беспрепятственно поцеловать такую соблазнительную ямочку на ключице…
Громкий стук в дверь, раздавшийся внезапно, застал нас врасплох, сбивая с игривого настроя. За окном уже давно была темень, скоро уже ложиться спать. Повторный стук, кажется, уже ногой, заставил нас переглянуться. Аврора нервно передернула плечами, с тревогой уставившись на дверь. И я ее понимал: поздние визиты редко предвещали что-то хорошее. Ободряюще подмигнул девушке и, вручив ей сонного котенка, поспешил открыть. На душе когтистой кошкой заворочалось плохое предчувствие.
— Кто там? — крикнул громко и покосился на кочергу, прислоненную к стене — мало ли кто бродит в ночи вокруг одинокого домика, притаившегося на самой опушке леса.
— Дэни, родной, беда! — услышал я хорошо знакомый голос Марики, частенько отправлявшей к нам своих детей.
Сейчас в нем отчетливо слышались истерические нотки и нескрываемый ужас. Более не раздумывая, открыл, впуская вместе с клубами морозного воздуха заплаканную селянку. Без шапки и шарфа, в расстегнутом пальто и сапогах на босу ногу, она была мало похожа сама на себя. Растрепанные косы местами покрылись инеем, но она этого не замечала, кусая потрескавшиеся от мороза губы. По щекам безостановочно катились слезы, прочерчивая дорожки, а в глазах сквозило глухое отчаяние вперемешку с неистовой надеждой. Но не успел я спросить, что у нее случилось такого ужасного, как на пороге появился ее не менее перепуганный растрепанный муж Гераш. К груди он прижимал младшую из их детей — Ланику, безуспешно кутая в свой тяжелый полушубок. За моей спиной тихо ахнула Аврора, вскакивая на ноги…
