в том, что американские системы разведки и наблюдения, находящиеся за пределами театра военных действий, способны надежно осуществлять слежение за движущимися ракетными комплексами, чтобы обеспечить их эффективное поражение. Теоретически для этой цели можно использовать два типа космических спутников наблюдения, работающих соответственно в визуальном и радиодиапазоне (оснащенных РЛС)[243]. Однако на практике первый тип спутников имеет два непреодолимых ограничения[244]. Они не способны получать изображение земной поверхности, закрытой облаками, и не могут обеспечивать непрерывное наблюдение для того, чтобы отслеживать местонахождение мобильных ракет[245].
Более многообещающим вариантом представляются спутники с РЛС[246]. Радиолокационные методы работоспособны при любой погоде. Более того, хотя у США в настоящее время нет достаточного количества спутников для надежного слежения за мобильными объектами, их требуется не так уж много, чтобы сделать это возможным[247]. За последние пятнадцать лет в США был разработан ряд проектов по созданию группировок спутников с РЛС, позволяющих почти непрерывно наблюдать за большей частью поверхности Земли[248]. Национальный совет по научно-исследовательским разработкам отмечал, что наиболее новая из этих программ «Космический радар» (Space Radar) должна повысить вероятность выявления мобильных целей с «эпизодической» до «сравнительно надежной»[249], но в 2008 г. программа была закрыта: очевидно, это произошло в период между окончанием работы над докладом Национального совета по научно-исследовательским разработкам и его публикацией[250]. Никакой другой программы для ее замены, судя по всему, не появилось, и, учитывая нынешние финансовые реалии, она вряд ли появится[251].
В обозримом будущем наиболее эффективным из имеющихся средств обнаружения мобильных ракетных комплексов и слежения за ними останутся системы воздушного базирования — пилотируемые и беспилотные летательные аппараты. Этот факт продемонстрировала война в Ливане в 2006 г. — тогда Израилю удалось добиться немалого успеха в выявлении и уничтожении пусковых установок реактивных снарядов средней и большой дальности, которыми располагала «Хизбалла»[252]. Анализ эффективности этого подхода применительно к государству, а не террористической группировке, выходит за рамки нашего исследования, хотя очевидно, что в Северной Корее — небольшом государстве со слабой ПВО — использовать его будет легче, чем в Китае — огромной стране с мощной и современной противовоздушной обороной[253]. Ограничимся лишь простым замечанием: если боевая обстановка позволяет широко применять средства воздушного базирования для разведки, слежения и наблюдения, то для нанесения ударов по мобильным целям использование этих же средств, а не оружия НБГУ, окажется более дешевым и эффективным. Дозвуковая крылатая ракета или управляемая авиабомба, применяемая в пределах театра военных действий, скорее всего достигнет цели значительно быстрее, чем средство НБГУ, запущенное с большого расстояния. В результате менее скоростное оружие, вероятно, будет иметь больше шансов поразить цель[254].
Еще одно затруднение связано с распознаванием опасных и неопасных объектов, хотя все перечисленные выше проблемы во многом представляют собой лишь вершину айсберга. Так, отличить китайскую транспортно-пусковую установку от других тяжелых грузовых машин на оживленных дорогах Восточного Китая будет непросто[255]. Еще труднее отличить джип с террористом от джипа с гражданским пассажиром[256]. Потенциальные противники США способны увеличить эти затруднения, особенно в случае с мобильными ракетами, за счет таких довольно простых контрмер, как маскировка и использование ложных целей. Справедливости ради отметим, что подобные сложности могут возникнуть при применении любого оружия, а не только средств НБГУ. Однако они приобретут особую остроту, когда в распоряжении стороны, наносящей удар, имеются только космические средства разведки, слежения и наблюдения[257]. Таким образом, возникают обоснованные вопросы о том, насколько средства НБГУ повысят возможности США в успешном нанесении ударов по мобильным объектам.
Высокозащищенные и заглубленные объекты
Многие объекты, для поражения которых предназначаются средства НБГУ, в том числе командные пункты и хранилища боеголовок, находятся под землей.
В докладе Национального совета по научно-исследовательским разработкам, опубликованном в 2005 г., приводится следующая оценка Разведывательного управления Министерства обороны США: потенциальные противники Соединенных Штатов имеют около 2000 высокозащищенных и заглубленных объектов, выполняющих «важные стратегические функции». Кроме того, авторы доклада отметили, что каждый год это количество увеличивается примерно на 10 % (в большинстве случаев, но не только, это связано с обнаружением новых объектов американской разведкой). Если подобные «темпы роста» сохранились, то с 2005 г. количество подземных объектов, известных США, должно было увеличиться вдвое. «Сотни» таких объектов расположены на глубине, эквивалентной 20–100 м (70–300 футов) железобетона. «Многие» находятся на глубине 100–250 м (800 футов), а некоторые еще глубже. Чтобы значение приведенных цифр стало понятнее, отметим: самое эффективное неядерное «противобункерное» оружие в арсенале Соединенных Штатов — недавно принятая на вооружение авиабомба GBU–57, более известная под названием MOP (Massive Ordnance Penetrator — проникающий боеприпас большой мощности) — как сообщается, способна пробить двадцатиметровый слой бетона[258].
Боеголовки проникающего типа, установленные на средствах НБГУ, будут иметь одно серьезное преимущество и один серьезный недостаток по сравнению с авиабомбами, подобными GBU–57. Их преимущество связано со значительно более высокой скоростью, что позволит им проникать на большую глубину[259]. Несложные оценки показывают, что доставляемые средствами НБГУ боеголовки могут пробить слой бетона в 30–40 м (100–130 футов) — в полтора-два раза больше, чем авиабомба типа MOP[260] (результат зависит от длины и массы проникающего боеприпаса, которым средство НБГУ оснащено).
Недостаток проникающих боеприпасов, доставляемых средствами НБГУ, связан со сравнительно небольшим количеством неядерного взрывчатого вещества, которое можно доставить. Так, авиабомба типа MOP, полностью оправдывающая свое название, при массе 13 600 кг (30 000 фунтов), как сообщается, несет 2400 кг (5000 фунтов) взрывчатого вещества[261]. Этот заряд детонирует, когда боеприпас, пробив защитный слой почвы и камня, достигает непосредственно объекта, уничтожая его содержимое. В то же время проникающий боеприпас, доставляемый средством НБГУ, вероятно, сможет нести не более 225 кг (500 фунтов) взрывчатого вещества, а потому будет обладать значительно меньшей разрушительной способностью[262]. Таким образом, проникающий боеприпас, доставляемый средством НБГУ, вероятно, будет эффективен лишь в том случае, если планировка объекта хорошо известна (и боеприпасом можно будет поражать его ключевые компоненты) или он невелик по размеру (тогда его можно будет уничтожить целиком).
К сожалению, без доступа к секретной информации нельзя оценить, какому количеству Дополнительных высокозащищенных и заглубленных целей средства НБГУ могут создать угрозу. Можно, однако, отметить, что эти данные зависят от количества объектов, находящихся в пределах досягаемости средств НБГУ, но недоступных для других типов вооружений, а также от наличия информации о самих объектах — сколько из них имеют небольшие размеры или известную планировку.
При всем сказанном существует тип объектов, заслуживающий более глубокого рассмотрения в связи с его политической и стратегической значимостью — шахтные пусковые установки (ШПУ) ракет. Китайские и российские аналитики выражают озабоченность относительно уязвимости шахтных пусковых установок ядерных ракет двух стран
