class="p1">Я поднимаюсь на третий этаж в сорок восьмой кабинет, и там меня ждёт сюрприз в лице Богдановой. Она, как прилежная ученица, сидит на первой парте, разложив перед собой тетради и ручки.
— Максим, что с лицом? — Алена внимательно смотрит на меня. Можно даже подумать, что волнуется.
— Так заметно?
— У тебя красная и распухшая щека. Ты подрался? — она выдвигает верное предположение. — С Ястребовым? Из-за чего?
— Тебе какая разница? — я иду на последнюю парту, подальше от Богдановой.
— Его отмажут, а тебя нет.
— Тебя волнует?
— Да. Ты помог мне. Я помогу тебе. Вроде бы я брала его, — Алена достаёт какой-то бежевый карандаш и несёт его мне.
— Это что?
— Корректор — замазать красноту, чтобы химичка не увидела.
— Обойдусь.
Я пересаживаюсь к окну, если закрыть рукой будет вообще не видно. Не говоря ни слова, Богданова возвращается на место. Теперь я могу любоваться её прямой спиной сколько угодно.
— Вижу, должники на месте, — химичка заходит в класс. — Богданова, тебе первый вариант, Бондарев — второй.
Она раздаёт нам листочки с заданием. А я старательно подпираю больную щеку ладонью.
— У вас сорок минут.
— Но урок же длится сорок пять — Алена пытается выторговать себе лишние пять минут. Лично мне без разницы, я все равно не особо разбираюсь в химических реакциях.
— Урок — да, а пересдача нет. Время пошло.
Людмила Кирилловна садится за стол, и как цербер бдит за нами. Я утыкаюсь в свой листочек. Первые примеры я ещё пытаюсь как-то решить. А вот дальше — тёмный лес. Я поворачиваюсь к окну и смотрю, как пятый класс гоняет мяч по футбольному полю. У них занятие поинтереснее. Когда-то у меня было такое же беззаботное детство
— Бондарев, время, — химичка зовёт меня. А Богдановой уже нет на месте. Слишком увлёкся футболом.
Я сдаю свой листочек и собираюсь уходить.
— Не густо. Тут даже на тройку не наскрести.
— Как есть, — это было предсказуемо с самого начала.
— Я смотрю, аттестат тебе не особо нужен.
— Это не так, — я разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Максим, если тебе не жалко себя, пожалей хотя бы Алениных родителей. Не могут же они прикрывать каждый твой косяк.
— Вы про что? — я торможу, пытаюсь уловить её мысль.
— Я про твоё лицо. И про драку возле лицея. Там тоже стоят камеры. И все ваши походы в ту сторону прекрасно отслеживаются. На ваше счастье директор слишком добрая, жалеет вашу троицу. Если бы я была на её месте…
— Как хорошо, что вы не директор! Только при чем здесь Богдановы я так и не понял.
У химички багровеет лицо, зря сказал, что она не директор. Уже второй враг за день. Людмила Кирилловна не Ястреб, она быстро берет себя в руки.
— В прошлый раз я отменила наказание только потому, что Богдановы купили новый компьютер. Согласись, это слишком дорогое удовольствие покупать новые вещи, чтобы ты мог остаться и учиться здесь дальше, — все это она говорит с неприятной ухмылкой. Я вспоминаю наш прошлый разговор, когда она хотела отправить меня домой, а потом пришла Алена и сказала, что наказание отменено. Так вот в чем дело. У меня стойкое ощущение, что так, как сейчас, меня ещё не унижали. Не знаю, кто бесит больше: химичка, которой доставляет удовольствие показывать, что я не должен быть здесь, или Алена, продлившая моё пребывание в лицее.
— Буду иметь ввиду, — говорю с непроницаемым видом, чтобы не доставить ей лишнее удовольствие своей злостью.
Я выбегаю из кабинета. Если поторопиться, ещё успею догнать Алену. В лицее уже никого нет, а она скорее всего пошла за курткой.
Влетаю в гардеробную и с силой хлопаю дверью.
— Богданова!
— Максим, ты чего?
Она выходит из-за вешалки с курткой в руках, а лицо такое невинное и удивлённое. Я бы мог поверить, что она не при делах, так хорошо изображает простоту. Обида душит изнутри. Как хорошо, когда у тебя богатые родители, и как хреново, что это обычное везение. Мне не повезло, но это не делает Богданову и ей подобных лучше других. Я не просил её помогать, и теперь еще буду должен ее родителям.
— Кто тебя просил? — я кричу на неё.
— Ты про что?
— Про новый компьютер, которым ты выкупила меня.
— А что такого? — Алена заметно расслабляется. Для неё это и в самом деле сущий пустяк. А для меня унижение ниже плинтуса. Прав был Ястреб, такие, как она не для меня.
— Не смей больше так делать. Я все верну твоим родителям.
— Бондарев, успокойся, — она подходит ближе, собирается дотронуться, но в последнюю секунду опускает руки. — Не принимай все близко к сердцу.
— Пошла ты, — может я и не прав, но остановиться уже не получается.
Алена подходит к двери и пытается её открыть, только ничего не выходит.
— Не смешно. Открой немедленно! — она явно спешит убраться подальше от меня.
— Я не закрывал, — подхожу к двери и дёргаю на себя. И правда закрыто. Даже если дернуть посильнее. — А ещё элитная школа. Лучше бы починили замок.
— У меня английский. Я опоздаю. Открывай быстрее.
— Я бы хотел. Только не знаю как.
Я достаю телефон из кармана. Пока я листаю телефонную книгу, связь пропадает. Непруха.
— Здесь не ловит! — Алена нервничает. Это заметно по панике в глазах. Подумаешь, пропустит свой английский.
— Я уже понял. Но куртки висят, значит по-любому кто-то придёт их забирать и откроет нас.
— И когда это будет? — Алена скрещивает руки на груди.
Я пожимаю плечами. От меня теперь мало что зависит. Можно было бы выломать дверь, только за такое по головке не погладить.
— Придурок!
— Не поспоришь, — мне вдруг становится дико смешно. У неё такие огромные глаза, даже в подворотне она выглядела спокойнее.
— Что смешного?
— Ты снова вылупила глаза. Прости, но не могу сдержаться.
Богданова прожигает меня взглядом, а потом кидает рюкзак на пол и садится сверху.
— Папа в любом случае собирался отдать этот комп школе, ты был не при чем. А я просто сказала химичка, чтобы замотивировать не делать тебе выговор. Да и без формы ты был тогда из-за меня. Так что не надумывай слишком много о себе.
— Ладно, извини, я немного перегнул.
— Не немного, — она прижимается головой к стене.
— Хорошо. Ты права.
— Кто ты по знаку зодиака? — Богданова задаёт неожиданный вопрос.
— Козерог.
— Я так и думала. Поэтому ты такой упертый, как баран.
— А ты?
— А я овен.
— Кто бы говорил про баранов, — я сажусь с Аленой рядом. — Ты даже хуже, чем я.
— Ну нет, —
