– Я вас хорошо слышу. Но что вам, собственно, от меня нужно?
– У меня был брат, которого звали Омер.
– Я о нем ничего не знаю. Вот уже больше двадцати лет, почти двадцать пять, я не имею о нем сведений.
– Некий Омер Калас убит в Париже.
– Я слышал это недавно по радио.
– Вы слышали также его приметы. Они подходят к вашему брату?
– Спустя столько лет трудно сказать.
– Нет.
– Что он был женат? Молчание.
– Послушайте, я ничего не знаю. Когда брат уехал, мне было пятнадцать. С тех пор я его не видел. Никогда не получал от него писем и не стараюсь ничего узнать. Если вам нужны сведения, обратитесь лучше к господину Канонжу.
– Нотариус.
– То, что вы позвонили. Как вы узнали? Мой муж только что, услышав по радио последние известия, говорил, что он должен либо позвонить, либо поехать к вам. Он решил все-таки поехать в Париж и сел на поезд восемь двадцать две. Он будет на Аустерлицком вокзале в первом часу ночи, во сколько точно – не знаю.
– Раньше поезд шел до вокзала Орсе, и муж привык останавливаться в гостинице «Орсе».
– Красивый мужчина, высокий, статный, седой. В коричневом пальто, коричневом костюме, в руках портфель и кожаный чемодан. Я все спрашиваю себя: почему вы о нем подумали?
Когда Мегрэ опустил трубку, на губах его играла Довольная улыбка. Он хотел было выпить еще рюмку, но потом решил, что успеет это сделать на вокзале.
Оставалось лишь позвонить г-же Мегрэ и предупредить, что он вернется поздно ночью.
Глава 8Нотариус из Сент-Андре
Г-жа Канонж не преувеличивала. Муж ее был действительно красивый мужчина, лет шестидесяти, похожий больше на солидного рантье, чем на скромного провинциального нотариуса. Мегрэ, стоя возле ограды у входа на перрон, узнал его издали: он был выше остальных пассажиров, прибывших поездом в ноль двадцать две, шел размашистым шагом, с кожаным чемоданом в одной руке и с портфелем в другой, и по уверенности его осанки нетрудно было угадать завсегдатая и этого вокзала, и даже этого поезда.
Высокий и представительный, он один в толпе был одет с почти чрезмерной изысканностью. Его коричневое пальто было редкого каштанового оттенка – Мегрэ раньше не доводилось такого видеть, – а покрой выдавал дорогого портного.
Превосходный цвет его лица оттенялся серебристой сединой, и даже в тусклом свете вокзала было видно, что это человек холеный, чисто выбритый, от которого наверняка пахнет хорошими духами.
Канонж был метрах в пятидесяти от ограды, когда взгляд его обнаружил Мегрэ в группе встречающих. Брови Канонжа слегка нахмурились, как у человека не уверенного в своей памяти. Наверно, он тоже часто видел фотографии Мегрэ в газетах. Подойдя ближе, он все не решался улыбнуться и протянуть руку.
Мегрэ сам сделал несколько шагов ему навстречу:
– Мэтр Канонж?
– Да. А вы комиссар Мегрэ?
Он поставил чемодан на землю и пожал протянутую руку:
– Вы не станете утверждать, что оказались здесь случайно?
– Нет. Я звонил вам сегодня вечером. Ваша жена сообщила, что вы уехали и что обычно вы останавливаетесь в гостинице «Орсе». Я счел более надежным встретить вас здесь.
Оставалась еще одна деталь, непонятная нотариусу:
– Вы прочли мое объявление?
– Нет.
– Любопытно! Полагаю, сначала нам нужно выйти отсюда. Вы поедете со мной в гостиницу? Они сели в такси.
– Я приехал в Париж специально для того, чтобы встретиться с вами. Собирался позвонить вам завтра же утром.
Мегрэ не ошибся. От его спутника действительно пахло духами и дорогим табаком.
– Госпожа Калас в тюрьме?
– Следователь Комельо подписал постановление об аресте.
– Это совершенно необычная история. Они ехали вдоль набережных, через десять минут были в гостинице «Орсе», портье которой встретил нотариуса как старого клиента.
– Ресторан уже закрыт, Альфред?
– Да, господин Канонж.
Нотариус пояснил Мегрэ то, что комиссар знал и без него:
– До войны поезда линии Орлеан – Париж прибывали сюда, и вокзальный ресторан был открыт всю ночь. Это было удобно. Думаю, что беседа в гостиничном номере вас не слишком привлекает? Может быть, пойдем куда-нибудь, выпьем по стаканчику?
Идти пришлось довольно далеко, пока на бульваре Сен-Жермен они не нашли еще открытый ресторан.
– Что будете пить, комиссар?
– Кружку пива.
– У вас найдется для меня приличная водка, официант?
Сбросив шляпы и пальто, оба удобно уселись. Мегрэ раскурил трубку. Канонж обрезал кончик сигары складным серебряным ножичком.
– Я думаю, вам никогда не приходилось бывать в Сент-Андре?
– Никогда.
– Это в стороне от большой дороги, и там нет ничего интересного для туристов. Если я правильно понял из сегодняшней передачи, человек из канала Сен-Мартен, расчлененный на куски, есть не кто иной, как эта каналья Калас?
– Отпечатки его пальцев соответствуют тем, что найдены в доме на набережной Вальми.
– Когда я прочел в газетах о найденном теле, интуиция подсказала мне, что это он. Я даже чуть не позвонил вам.
– Вы знали Каласа?
– Очень давно. Более знакома мне та, которая стала его женой. Ваше здоровье! Сейчас я спрашиваю себя, с чего начать, потому что эта история сложнее, чем можно подумать. Алина Калас вам не говорила обо мне?
– Нет.
– Вы считаете, что она замешала в убийстве мужа?
– Не знаю. Следователь в этом убежден.
– Что она сказала в свою защиту?
– Ничего.
– Она созналась?
– Нет. Она просто молчит.
– Знаете, комиссар, это самый необыкновенный человек, которого я встречал в жизни. А уж мы-то в деревнях видим достаточно феноменов, уверяю вас.
Собеседник Мегрэ, должно быть, привык к вниманию слушателей; он и сам не без удовольствия слушал себя, держа сигару в холеных пальцах, на одном из которых красовался золотой перстень с печаткой.
