дела. Я тоже полагаю подобные договоренности предосудительными, но плетью обуха не перешибешь. Мы же со своей стороны сделаем всё, чтобы наши солдаты получили добротную одежду из ткани самого лучшего качества – в этом случае наша совесть будет спокойна. Разве не так?
Тут я вынуждена была с ним согласиться. Если уж без взяток никак не обойтись, то мы, в отличие от многих других поставщиков, будем честно выполнять свои обязательства перед армией.
– Но на подарки тоже нужны деньги!
– Разумеется, – подтвердил управляющий. – Поэтому со следующей недели мы вновь приостановим выплату жалованья. Ненадолго – до ближайшей ярмарки.
– Идемте же, сударыня, идемте, – поторопила меня мадам Ришар. – Нам нужно еще пролистать столичные журналы, которые мы купили в Шератоне. Там множество картинок, на которых изображены светские львицы Луизаны – мы должны будем выбрать фасон для вашего платья.
Приветствовать короля и королеву следовало глубоким поклоном. И в замке я тренировала этот поклон до тех пор, пока не заболела спина. Реверанс для равного по титулу дворянина мог быть куда более простым. Для собеседников же более низкого положения достаточно было легкого наклона головы.
Регламент поведения придворных отыскался в виде тоненькой книжицы в замковой библиотеке, и я прочла его несколько раз, особое внимание уделяя тому, как благородная дама должна вести себя на балу. Церемонные приветствия, правила ведения беседы (хотя скорее обязанность молчать в присутствии монаршей особы), требования к платью и украшениям и еще много, много другого.
Всё это выглядело весьма познавательным и несложным в теории, но когда я оказалась в королевском дворце, то, сразу позабыв большую часть того, что я почти заучила, я растерялась. Кареты подъезжали ко дворцу непрерывным потоком, и я в своей уже провела не меньше часа, прежде чем она сумела добраться до крыльца. А на крыльце тоже была очередь – только уже не из экипажей, а из гостей.
Те, кто были завсегдатаями светского общества, использовали это время для общения со знакомыми, но поскольку я не знала в Луизане никого, то стояла молча, разглядывая наряды дам и кавалеров, стараясь запомнить интересные детали одежды, которые мы могли бы использовать при пошиве платьев для наших местных модниц.
Наряды для бала во дворце, согласно регламенту, должны были быть дорогими, но не чересчур – чтобы случайно не посоперничать в роскоши с одеждами их величеств.
Картинки в «Столичном вестнике» не обманули, и мое персикового цвета платье с рюшами по довольно открытому вороту и подолу никак не выбивалось из общей вереницы дамских туалетов. Драгоценности из тех немногих, что оставались в сейфе де Трези, я выбрала тоже довольно простые – бриллиантовые серьги-капельки и тоненькое колье.
На моей руке висело карне – маленькая бальная книжка, – но на самом деле танцевать я не собиралась. Меня, как и всякую девицу благородного происхождения, в юности учили танцевать, и я была способна отличить менуэт от контрданса, но выйти на паркет в присутствии стольких незнакомых и гораздо более меня искушенных в этом деле людей я вряд ли решусь. В отцовском имении моим партнером по танцам обычно выступала гувернантка мадемуазель Паскаль, а если я когда и танцевала с особами противоположного пола, то только на деревенских праздниках, но те танцы были совсем не такими, как в великосветских салонах.
Мне казалось, что я держалась довольно непринужденно и уверенно, но когда стоявший в очереди передо мной мужчина, обернувшись, вдруг спросил: «Сударыня, вы первый раз во дворце?», я почувствовала, что краснею.
Это уже было нарушением этикета. Мы не были представлены друг другу, и он не имел права обращаться ко мне. Впрочем, он, должно быть, и сам понимал это, потому что, не дождавшись моего ответа, поспешил пояснить:
– Надеюсь, сударыня, вы не являетесь строгим поборником церемоний? Признаться, сам я их терпеть не могу. Прошу прощения, я не представился – маркиз Намюр к вашим услугам.
Он был средних лет, с гладко выбритым лицом и смешинкой в карих глазах. Он явно скучал, и, наверно, именно скука побудила его ко мне обратиться.
– Герцогиня де Трези, – сухо сказала я, не удостоив его даже кивка. Раз он не любит церемонии, то к чему утруждаться?
– О! – теперь он смотрел на меня с куда большим любопытством. – Я был знаком с его светлостью. Я намеревался нанести вам визит после его кончины, но, к сожалению, был далеко от столицы.
Я ничего не сказала, хотя, признаться, я была рада, что он со мной заговорил. Это позволило мне почувствовать некую принадлежность к здешнему обществу. Стоять и долее в гордом одиночестве, когда вокруг тебя все здороваются и общаются друг с другом, было невыносимо.
– Давно ли вы прибыли в Луизану, ваша светлость?
На сей раз я помедлила только пару секунд. Мне нужно было принять решение – блюсти ли этикет или позволить себе начать обзаводиться знакомствами прямо на лестнице. И я выбрала второй вариант.
– Только вчера.
– Надеюсь, путешествие прошло благополучно? Трези не близко от столицы.
В этот момент я даже позволила себе улыбнуться.
– Да, вполне.
Мы подошли уже почти к самым дверям, и я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Меня мучила жажда, и я мечтала оказаться в зале и выпить лимонада или даже простой воды.
Но маркиз разбил мои радужные надежды.
– За этими дверями будут еще одни, – сообщил он мне, чуть понизив голос. – И поверьте, что стоять здесь, на улице, куда приятнее, чем в душном вестибюле.
Он оказался прав, и через полчаса я уже была готова, наплевав на приличия, снова выскочить на свежий воздух. Но, наконец, церемониймейстер объявил сначала маркиза, потом – меня, и мы оказались в огромном светлом зале.
Хрустальные люстры, лепнина на потолке, расписанные пасторальными сценами стены, картины и зеркала в золотых рамах, начищенный до блеска дубовый паркет. Здесь всё поражало чрезмерной роскошью. Но всё это великолепие отчего-то оставило меня равнодушной. Здесь всё было чересчур.
А народа в зале было столько, что если хотя бы половина не выйдет наружу, то здесь невозможно будет танцевать.
– Долго ли принято находиться на подобных мероприятиях? – шепотом спросила я у Намюра. Ответа на этот вопрос в регламенте я не нашла.
– Уже хотите сбежать? – хохотнул он. – Вполне вас понимаю, ваша светлость. Но проявите еще чуточку терпения – вот-вот появятся их величества. А потом, должно быть, скажет речь его высочество, –
