Леди Беллингем, войдя в гостиную и увидев, что Дебора тихонько шьет у окна, а лорд Мейблторп и мисс Лакстон болтают, сидя бок о бок на диване, неодобрительно нахмурилась. Как только она оказалась наедине с племянницей, она поспешила предупредить ее, что если она будет допускать подобное, то скоро потеряет и лорда Мейблторпа, и двадцать тысяч фунтов, от которых она так бездумно отказалась.
– А зачем мне Мейблторп? Было бы прелестно, если бы он разлюбил меня и влюбился в Фебу, – благодушно ответила Дебора.
– Это, может быть, и было бы прелестно, если бы у нас были двадцать тысяч фунтов, – резонно возразила немало рассерженная леди Беллингем. – А когда у нас нет ничего, кроме долгов, это будет катастрофой! Я тут подводила счета, и, как ни крути, мы за истекший год потерпели убытки на семь тысяч фунтов.
– Очень может быть, – отозвалась Дебора. – Это все оттого, что мы разрешаем играть в кредит. Я всегда говорила, что этого не надо делать.
– Господи, кругом одни трудности, – вздохнула ее тетка. – Я вполне понимаю, как тебе это неприятно, Дебора, но, если Равенскар повторит свое предложение – что он наверняка сделает, раз ты, как говоришь, представила себя в таком ужасном свете в Воксхолле, – может быть, ты все-таки…
– Ни за что! – отрезала Дебора. – От этого человека я не приму ни фартинга! Кроме того, он заявил, что берет свое предложение назад, и, по-моему, он будет непреклонен. Я думаю, он постарается мне как-нибудь навредить.
– Боже правый! – ахнула ее тетка. – Неужели правда? Если он захочет, он может нас разорить! Иметь такого человека врагом очень опасно.
– Меня иметь врагом тоже очень опасно! – заявила Дебора. – Скоро он в этом убедится. Я придумаю такое, что ему и во сне не снилось.
Леди Беллингем на подгибающихся ногах пошла к туалетному столику, трясущимися руками накапала в стакан валерьянки и еще раз выразила мнение, что ее племянница окончательно потеряла рассудок.
– Нас ждет что-то ужасное! – пророческим тоном провозгласила она. – Я это чувствую. Нельзя испытывать Провидение так, как это делаешь ты. И вот что я еще скажу, Дебора, хотя это тебе, наверно, тоже не понравится. По городу ходят слухи, что Ормскерк проиграл массу денег. Вчера Беверли сказал мне, что ему за последние месяцы страшно не везло. В Ньюмаркете его лошадь пришла чуть ли не последней. Того и гляди, он потребует с нас деньги по закладной. А ты тут затеяла свару с Равенскаром! С ним следовало бы не вздорить, а подружиться!
– Подружиться с этим человеком? – вспыхнув, воскликнула Дебора. – Да я лучше умру с голоду!
– Я тебе не могу в этом помешать, но мне умирать с голоду совсем не хочется!
– Я этого не допущу. Если уж дело дойдет до крайности, я скорей соглашусь на предложение Ормскерка. Я пойду на что угодно, но не стану унижаться перед Равенскаром.
– Ну, если ты пойдешь на что угодно, тогда отошли эту девочку домой и держись покрепче за Мейблторпа.
– Нет, бедного Адриана я не собираюсь тащить к алтарю.
Леди Беллингем бессильно опустилась в кресло и закрыла глаза.
– Ступай, – слабым голосом проговорила она. – Ты меня в могилу вгонишь!
Дебора засмеялась:
– Да спасемся мы как-нибудь, тетя! Люций вчера говорил, что хочет уехать в Гановер и попытать счастья там. Может, нам закрыть этот дом и сбежать вместе с ним?
– Я сейчас потеряю сознание, – убежденно произнесла леди Беллингем.
– Только я не хочу уезжать из Англии, не сведя счетов с Равенскаром, – сверкнув глазами, сказала Дебора. – Как бы узнать, что он замышляет?
– Пусть бы ты узнала – может, тогда опомнилась бы. Меня это, наверно, убьет, но тебе ведь все равно!
Однако, если бы леди Беллингем узнала, чем в то утро был занят Равенскар, она, возможно, не стала бы особенно волноваться. Равенскар отправился в «Уайт-клуб».
Он состоял членом нескольких клубов, но чаще всего бывал в «Брукс-клубе», так что его появление в «Уайт-клубе» вызвало некоторое удивление. Швейцар сказал, что он совсем забыл к ним дорогу, а знакомый, которого он встретил на лестнице, воскликнул:
– Ба, Равенскар! Уж не разочаровался ли ты наконец в «Брукс-клубе»? А мы уж думали, что потеряли тебя навсегда!
– Нет, не навсегда, – ответил Равенскар. – А кто здесь сегодня?
– Да те же, что и всегда. Между прочим, должен тебе сказать, что ставки на гонку с Файли растут против тебя. Беверли видел лошадей Файли и говорит, что они очень хороши.
– Да, я слышал, – невозмутимо ответил Равенскар.
Он поднялся по лестнице и вошел в гостиную. Там он увидел своих знакомых и, поговорив с ними несколько минут, подошел к окну, возле которого сидел Ормскерк и проглядывал «Морнинг пост».
Ормскерк опустил газету.
– Значит, решили вернуться в наш клуб? – спросил он. – А как, позвольте узнать, обстоят дела с вызволением вашего простодушного кузена?
– Пока первый раунд остался за моей противницей.
– А, – отозвался Ормскерк, протирая носовым платком монокль. – Я так и понял, что ваши усилия не увенчались успехом. Если не ошибаюсь, мисс Грентем провела вчерашний вечер в обществе вашего кузена?
– Не ошибаетесь. Они были в Воксхолле.
– В Воксхолле? – задумчиво спросил лорд Ормскерк. – Гм, значит, они показались вместе на людях. Из этого, кажется, можно вывести, что жребий брошен.
– Не беспокойтесь. У меня есть основания полагать, что мисс Грентем не собирается выходить замуж за моего кузена. Может быть, я и ошибаюсь, но, по-моему, она просто набивает себе цену.
Ормскерк вздохнул:
– Как это низменно! Но, надеюсь, вы не переоценили свой… дар убеждения, дружище?
– Я не отчаиваюсь, если в первый раз кости выпадают не в мою пользу.
– Да, вы, без сомнения, опытный игрок, – улыбаясь, подтвердил Ормскерк.
– Кстати, об игре. Когда мы с вами померяемся силами в моей любимой игре?
– Вашей любимой? – повторил Ормскерк, вопросительно подняв брови. – Уж не имеете ли вы в виду пикет, дражайший Равенскар?
– Именно. Несколько дней назад вы мне, кажется, бросили перчатку. Должен признаться, что это раззадорило мое любопытство, а также мое самолюбие. Я считал себя чемпионом в этой игре, но вы, по-видимому, думаете иначе, милорд?
– По правде говоря, – со вздохом произнес лорд Ормскерк, – я привык считать себя не из последних игроков в пикет.
– Ну так давайте сразимся. Приходите сегодня ко мне обедать.
Ормскерк помолчал. На лице его застыла скучающая усмешка. Прикрыв глаза веками, он продолжал полировать монокль кружевным носовым платком.
– Не хотите? – с едва заметной насмешкой спросил Равенскар.
Ормскерк поднял глаза и поднес к ним монокль.
