Оставив при себе свое мнение о неразумном поведении лорда Айверли, мисс Уичвуд тактично ответила, пытаясь успокоить молодого человека:
– Вы конечно же поступите так, как сочтете нужным, но мне все же кажется, что вы просто из вежливости должны послать вашему отцу ответное письмо – и в этом письме не стоит выказывать свой гнев. Если вы уже подумывали о том, чтобы вернуться домой и попросить у него прощения…
– Да, собирался, но теперь не собираюсь! – по-детски строптиво возразил Найниэн.
– Когда вы остынете, – продолжила мисс Уичвуд, обезоруживающе улыбаясь ему, – я уверена, что здравый смысл подскажет вам, что приличия требуют извиниться перед вашим отцом за то, что вы высказались более горячо, чем вам это пристало. И я думаю, что вам не стоит даже упоминать о Люсилле, потому что какой смысл защищать Люсиллу от обвинений, несправедливость которых лорд Айверли теперь сам прекрасно осознает? Что же касается его приказа немедленно вернуться в «Чартли», то с вашей стороны было бы глупо отказываться сделать это, иначе вы просто выглядели бы как капризный маленький мальчик, который кричит: «Не буду!» Согласитесь, что куда достойнее было бы написать ему, что вы конечно же вскоре вернетесь в «Чартли», но у вас в Бате имеется несколько срочных дел, пренебречь которыми было бы чрезвычайной невежливостью.
Потрясенный этой житейской мудростью, Найниэн воскликнул:
– Бог мой! Это то, что надо! Я напишу ему именно так, как вы предложили! Уверен, что ему станет стыдно, и к тому же это ясно покажет ему, что я уже не школьник, а взрослый мужчина, которому нельзя приказывать и к которому следует относиться с уважением! Более того, я выражу также свое почтение маме, хотя после того, что она сказала мне… В любом случае, как бы они ни решили поступить, я к происшедшему возвращаться не намерен!
Мисс Уичвуд не смогла не поаплодировать такому проявлению здравомыслия, и, когда они дошли до Гэй-стрит, дамы расстались с Найниэ-ном, посоветовав ему, если у него нет никаких срочных дел, направиться в галерею, куда они с Люсиллой придут, как только покончат с одним небольшим делом и сделают некоторые покупки. Поскольку целью мисс Уичвуд было помешать Найниэну написать ответ прежде, чем буря уляжется, она была рада увидеть, что ее предложение было принято с энтузиазмом. А когда Люсилла вовремя добавила, что в галерее он найдет ее дорогую подругу мисс Коризанду Стинчкоумб, и поручила ему передать ей кое-что на словах, сердитое выражение исчезло с лица Най-ниэна, и он радостно направился в сторону галереи.
– Это, – призналась через несколько минут Люсилла мисс Уичвуд, – должно наверняка придать его мыслям другое направление, потому что вчера я заметила, что он проявляет к ней заметный интерес!
– Тогда это был очень умный поступок с твоей стороны, – одобрила мисс Уичвуд. – А вот твое напоминание о его флирте в Лондоне было совершенно некстати!
– Да, – произнесла Люсилла виноватым голосом. – Я поняла, что зря это сказала, как только открыла рот. Хотя я совершенно не понимаю, почему он так вспыхнул, ведь он сам рассказал мне об этом!
У мисс Уичвуд не было возможности объяснять ей это, потому что как раз в этот момент они подошли к дверям конторы по найму прислуги. Эту контору им рекомендовала миссис Уордлоу, которая через это агентство наняла весьма респектабельную молодую особу на место второй горничной в «Кэмден-Плейс» и была ею настолько довольна, что ни минуты не колебалась, направив туда свою хозяйку. Аристократические замашки хозяйки агентства настолько подавили Люсиллу, что ей осталось только соглашаться со всем, что предлагала ей мисс Уичвуд. Когда они вышли оттуда, девушка призналась мисс Уичвуд, что величественная миссис Поплтон напугала ее до смерти и она очень благодарна мисс Уичвуд, что та была рядом с ней и смогла поддержать ее.
– А когда эти горничные, которые она будет направлять в «Кэмден-Плейс», придут на собеседование, вы ведь будете там, правда? – спросила Люсилла обеспокоенно.
Получив заверения мисс Уичвуд, она весело зашагала рядом с ней и с удовольствием купила не одну, а целых две пары длинных лайковых перчаток, и это, по ее словам, заставило ее наконец почувствовать себя действительно взрослой. Поскольку сезон в Бате только-только начался, в галерее еще не было музыкантов, которые обычно по утрам увеселяли своей игрой публику, но посетители в зале уже появились. К сожалению, большинство из них были людьми пожилыми, и либо ковыляли по залу на костылях, страдая от ревматизма, либо пытались с помощью минеральных вод избавиться от несварения, вызванного излишествами, которые они позволяли себе в молодые годы. Несколько вдовствующих герцогинь, страдающих от нервных расстройств, явились сюда в убеждении, что беседа об их болезнях и разнообразных способах их лечения интересна не только им самим, но и всем знакомым, которых они могли здесь встретить. Но поскольку старики и старушки находились здесь в сопровождении своих молодых родственников, то собравшееся общество не сплошь состояло из инвалидов и престарелых, как казалось с первого взгляда. В частности, был здесь и мистер Килбрайд. Когда он (в основном по финансовым причинам) приезжал в Бат навестить свою бабушку, он всегда преданно сопровождал ее в галерею, устраивал в кресле, приносил ей стакан теплой минеральной воды, а сам первым делом предпринимал все возможное, чтобы отыскать среди присутствующих кого-нибудь из ее знакомых. Обнаружив такого человека, он увлекал его или ее туда, где находилась его бабушка, и, убедившись в том, что несчастный надежно прикован к говорливой старушке, принимался развлекаться всеми доступными в галерее способами: фланировал по залу, болтал со знакомыми и отчаянно флиртовал со всеми попадавшимися ему на пути хорошенькими девушками.
Помимо приезжих, прибывших в Бат на поправку здоровья, в галерее находились также и местные жители, и первым из них, кого заметила мисс Уичвуд, войдя в галерею, оказался лорд Бекнем. Он разговаривал с дамой в нелепой шляпке, украшенной несколькими торчащими страусиными перьями, но как только он заметил Эннис, он вежливо распрощался со своей собеседницей и стал пробираться к мисс Уичвуд, несмотря на то что их разделяла толпа людей. Люсилла, завидев Коризаиду Стинчкоумб, бросилась к ней, и бедная мисс Уичвуд осталась на растерзание лорду Бекнему.
Он приветствовал ее со своей обычной манерностью, но, тут же напустив на себя серьезный вид, заявил, что он чрезвычайно огорчен тем, что приезд к ней ее юной подруги привел к таким нежелательным последствиям.
– Я так понял, что Оливер Карлтонн прибыл в Бат и что вам пришлось принять его, – важно произнес он. – Безусловно, его визит в «Кэмден-Плейс» был неизбежен, но я надеюсь, его цель – устроить отъезд племянницы из Бата?
– О нет, не сейчас! – весело ответила мисс Уичвуд. – Я надеюсь, что Люсилла составит мне компанию еще в течение некоторого времени. Она – чудный ребенок, просто луч света в моем доме!
– Должен признать, что она действительно милая девушка и ее манеры произвели на меня самое благоприятное впечатление, – согласился он со своим неизменным покровительственным видом, который Эннис считала просто невыносимым. – Однако ее визит может привести к более близкому, чем это было бы желательно, знакомству с ее дядей. Вы ведь не станете возражать против моего деликатного намека?
