заснуть одна.
Она услышала, как Теодор резко втянул воздух.
– Я… не думаю, что это хорошая идея, – прошептал он.
– Почему?
– Тогда я не усну.
Уинифред молча поднялась, но Теодор поймал ее за руку. В неверном ночном свете его лицо казалось полупрозрачным, почти белым, а черные глаза блестели.
– Нет, останься, – тихо сказал он. – Я все равно не хочу спать.
Устроившись на краю холодной кровати, Уинифред набросила на себя тонкое одеяло. Теодор молча улегся на своей половине.
От свежего ночного воздуха, врывавшегося в комнату из открытых окон, она тут же продрогла, но ей стало легче дышать, будто удавка на горле чуть ослабла. Уинифред зажмурилась и уткнулась лицом в подушку, от которой исходил сладкий цветочный аромат. Кровать была широкой, и Теодор лежал слишком далеко, чтобы Уинифред могла почувствовать тепло его тела. Но ей достаточно было знать, что он рядом, что она в любой момент может протянуть руку и коснуться его. Послышались скрип, шорох, и вдруг Уинифред оказалась накрыта чем-то тяжелым и теплым.
Дарлинг снова лег, и уже в полудреме она осознала, что юноша взял ее за руку. Она стиснула ее в ответ и заснула.
* * *
– Акли? – Горничная с огромными голубыми глазами навыкате поморгала. – Нет, мэм. Здесь живут лорд и леди Гринуолд.
Ошибки быть не могло – Эвелин узнала дом по Кондуит-стрит, где в детстве провела немало вечеров в гостях у семьи Стеллана. Дом был тем же, медная табличка сообщала, что они явились по адресу, но горничная уставилась на них с неподдельной растерянностью.
– Как д-давно они здесь живут? – спросила Эвелин.
– Не знаю, мэм. Меня наняли всего две недели назад. Погодите-ка… – Она наморщила лоб. – Вы сказали «Акли»?
– Да! – нетерпеливо ответила Уинифред. – Миссис Акли хотела бы повидать своих родственников. Давно ли они съехали?
– Акли… Ну конечно! – воскликнула горничная и… закрыла дверь.
Оставшиеся на пороге Уинифред и Эвелин переглянулись.
– Она что, слабоумная? – пробормотала Уинифред.
– Скорее всего п-просто еще не освоилась с обязанностями.
Эвелин коснулась глубокой царапины на дверном косяке, закрашенной белой краской.
– Ясно одно – здесь они б-больше не живут.
Дверь снова распахнулась, и прислуга, сияя, протянула Эвелин три тонких конверта.
– Ваши письма, мэм! Прежние хозяева не оставили нового адреса, а вы не надписали обратный, и они остались здесь. Не волнуйтесь, мы их не читали! – заверила она, заметив, как внимательно Эвелин разглядывает послания, подписанные ее же рукой.
Попрощавшись с бодрой горничной, несколько раз пожелавшей им «чудесного денечка», Уинифред и Эвелин зашагали к экипажу. Сложив конверты в несколько раз, Эвелин спросила:
– И что же д-делать?
– Не знаю, – коротко ответила Уинифред и обвела взглядом улицу.
Карета с позолотой на дверцах, которую она заметила ранее, не сдвинулась с места, но когда они с Эвелин показались на дороге, кучер снова взялся за вожжи.
Эвелин забралась в экипаж, и кучер Дарлингов Томас подал Уинифред руку. Принимая ее, она наказала:
– Прежде чем возвращаться домой, поверни налево четыре раза. Понял?
Привыкший не задавать лишних вопросов лакей кивнул.
Едва экипаж тронулся, Уинифред отодвинула шторку и уставилась в окно. Как она и ожидала, карета с позолоченными вензелями двинулась следом.
– Что вам сказали в доме? – спросил Дарлинг.
Он не пошел с ними к Акли. По его словам, видеться с родителями Стеллана было бы слишком неловко.
– Они там б-больше не живут, – сказала Эвелин. – Я думаю…
– Обсудим это позже, – перебила их Уинифред. – За нами следят.
Потрясенные Теодор и Эвелин замолчали.
Томас сделал первый поворот налево, но карета продолжала ехать за ними.
– Это… они? – наконец спросил юноша.
Уинифред с облегчением почувствовала прикосновение его руки к своей. После этой ночи они оба избегали прямых взглядов друг на друга, и ей это не нравилось.
– Не уверена. Экипаж слишком уж роскошный для головорезов.
После четвертого поворота Уинифред убедилась: это слежка. Они сделали круг по району, но карета продолжала неотступно следовать за ними.
– Конечно, это они! – воскликнула Эвелин. – Кто же еще это может б-быть?
– Есть у меня одно предположение, – мрачно сказала Уинифред.
Когда они вернулись на Кондуит-стрит, она постучала по крыше, и Томас остановил экипаж. Их преследователи не стали заезжать за угол – видимо, заподозрили неладное.
– Подождите здесь, – приказала Уинифред.
Эвелин с тревогой спросила:
– Т-ты идешь к ним?
– Я с тобой! – вызвался Теодор.
– Нет, останьтесь. Одна я скорее сумею сбежать.
Сойдя с подножки, она послала Дарлингу улыбку. Он не улыбнулся в ответ. Не зная, куда деть руки, он беспокойно дергал себя за рукав.
Быстрым шагом перейдя дорогу, Уинифред завернула за угол дома, выкрашенного в черный цвет. Странная золоченая карета стояла у обочины. Одно из больших передних колес, похожих на колесо прялки, заехало на бордюрную плитку, а задние угодили в огромную лужу. Уинифред миновала мигом разволновавшегося кучера и дернула за ручку дверцы кареты.
На обитом коричневым бархатом сиденье расположился лорд Келлингтон. На лице у него красовались маленькие овальные очки с позолоченными дужками, а в руках он держал книгу «Принципы дифференциального и интегрального исчисления».
С головой у него непорядок, это уж точно.
Увидев Уинифред, Келлингтон не выказал ни малейшего удивления. Смочив пальцы слюной, он загнул уголок страницы.
– Доброе утро, мисс Бейл.
– Что вы здесь делаете, лорд Келлингтон? – спросила Уинифред, прилагая огромные усилия, чтобы оставаться спокойной.
– Вы не прислали мне ответ на мою просьбу.
Он закрыл книгу, но оставил очки на переносице.
– Когда, по-вашему, я должна была ответить вашей милости?
Келлингтон пожал плечами. В очках вид у него был невозмутимее обычного.
– Вы не обозначили сроков, и я решил проявить инициативу.
– Шпионя за нами?
– Я предпочел бы термин «подстраховка».
У Уинифред от злости задрожали губы.
– Я отзываю свое предложение, милорд, – бросила она и хотела было захлопнуть дверцу кареты, но Келлингтон придержал ее рукой. – Если продолжите за нами следить, я расскажу обо всем Эвелин.
– Погодите, мисс Бейл. Давайте не будем принимать скоропалительных решений. Чего вы хотите за дозволение к вам присоединиться?
Уинифред остановилась и поглядела на него, вскинув брови.
– Сотню фунтов, – наугад сказала она.
Вздохнув, Келлингтон полез в карман сюртука и вынул чековую книжку. Вид у него при этом был ни раздраженный, ни презрительный – самый что ни на есть равнодушный.
Гнев Уинифред быстро сошел на нет. Он в самом деле собирается отвалить ей сотню фунтов просто потому, что она потребовала?
– Я не принимаю чеки, – сказала она, и юноша закрыл книжку.
– Как вам будет угодно. Можем прямо сейчас поехать в банк. У меня все равно нет под рукой
