современник Александра Македонского содержал первую из известных нам в мировой истории школу верховой езды и в 190 г. до н. э. в сочинении «Peri Hippikes» первым сформулировал ее правила. Их можно изучать и сегодня. Главной целью обучения Ксенофон считал взаимопонимание между человеком и животным. Он категорически отрицал позицию тех, кто смотрел на всадника как на господина, а на лошадь как на предмет обладания. Подобно нашему современнику Монти Робертсу[36], он изучал лошадей, пытался в обращении с ними приспособиться к их паттерну поведения и проповедовал дрессуру, в которой преобладали терпение, приязнь и понимание естественных свойств лошади, например ее пугливости. Между прочим, его ученики ездили верхом без стремян и без седла. Седло и стремена были изобретены только 1000 лет спустя.
Несмотря на Александра Македонского, чей конь Буцефал почти так же знаменит, как он сам, несмотря на Ксенофона, греки не вошли в историю как великие наездники. Таковыми были, скорее, персы, аршакиды Парфянского царства, скифы, а позже арабы. Арабы печально известны грубыми методами воспитания своих лошадей. Они считали, что главное в искусстве езды — сломить волю большого и сильного зверя, и на их жестокую школу ориентировались европейцы в XV и XVI веках. Но в XVII веке европейцы вспомнили об учении Ксенофона. Этим они обязаны прежде всего Уильяму Кавендишу, первому герцогу Ньюкасла. Он написал, во многом опираясь на Ксенофона, трактат «Общая система коневодства»[37], в котором заложил основу бережного, чуть ли не романтичного отношения англичан к лошадям. Для тренеров Альбиона трактат Кавендиша по сей день остается основным законом.
Сельское население Англии столетиями предавалось забаве, которая больше всех других видов спорта отвечает требованиями близости к природе. Есть некая ирония в том, что как раз эта забава в наше время запрещена. В игре участвуют три вида живых существ: люди, лошади и собаки, объединившиеся для травли четвертого вида — лис. Игра архаичная и в своей жестокости, к сожалению, естественная. Несколько лет городское население Англии, прикрывая классовую борьбу экологическими лозунгами, вело ожесточенную кампанию, требуя ее запрета. В результате тогдашний премьер Тони Блэр в 2005 году законодательно запретил охоту на лис.
Конфликт, отразившийся в споре об охоте на лис, можно понять как одну из первых стычек на линии фронта, разделяющей «продвинутое», якобы более цивилизованное городское и отсталое (со столичной точки зрения) сельское население. С тех пор он все больше обострялся, углубляя отчуждение между городом и деревней, и сыграл важную роль в плебисците по вопросу о брекзите. Конечно, охота на лис — дело жестокое (я имею в виду настоящее, а не прошедшее время, так как некоторые сельские жители самым архаичным способом продолжают заниматься им и сегодня!). Но лисица, прежде чем ее выследят вконец измотанные десятичасовой скачкой люди и лошади, успевает прожить свойственную ей жизнь — до самого последнего, признаю, брутального момента. Чего нельзя сказать о тех животных, чье мясо городские жители, не задумываясь, покупают в супермаркетах. Между прочим, охота на лис — жестокая игра не только для затравленного животного, но и для участвующих в ней всадников. Ни одна охота на лис, начиная с самой малой фермерской до охоты герцога Бофорта, не обошлась без раненых всадников.
Том Комбс, многоопытный командир Британского кавалерийского полка, бывший мастер легендарной охоты Атерстона, говорит, что участник охоты должен иметь два ценных качества: острый глаз, то есть способность зрительно фиксировать характер почвы, препятствия и возможные риски на местности, и некоторую дозу бесшабашности, а не только смелость и азартность. Для легальной охоты, которая проходит по утвержденным маршрутам, когда один всадник с символическим лисьим хвостом скачет впереди прочих, когда не травят никакой дичи, достаточно хорошо ездить верхом. В сущности, это не что иное, как верховая экскурсия на лоне природы. Однако настоящая охота на лис требует от участника прямо-таки олимпийского мастерства. Например, ему приходится до десяти часов держаться в седле, на бешеной скорости прыгать через изгороди, заборы и рвы, отнюдь для этого не предназначенные, и преодолевать прочие препятствия, совершенно не известные ни коню, ни всаднику, а потому особенно опасные. Конь и всадник должны быть равно азартными, всадник должен заразить коня своей отчаянной смелостью, иначе не сносить головы им обоим. «Трусливый всадник, — говорит Том Комбс, — передаст коню свою нерешительность и шмякнет коня о преграду, если она покажется ему слишком высокой». Я часто и с восторгом совершал долгие верховые прогулки, но еще ни разу не принимал участие в охоте на лис. Боюсь переломов. Но я убежден, что на лоне природы нет более острого ощущения, чем скачка галопом по широким полям в окружении разъяренной собачьей своры.
В 2015 году вышла в свет книга герцога Бедфорда, одного из классиков снобистской литературы. Она так и называется «Книга снобов»[38]. В 60-х годах ее автор, изменяя своему сословию, выдал некоторые тайные коды верхних десяти тысяч и даже дерзнул выступить против охоты на лис. В книге описана сцена, иллюстрирующая изумление, с которым была встречена его дерзость членами аристократического лондонского клуба. У стойки бара к герцогу подходит один из завсегдатаев и с невинным видом спрашивает:
— А где вы охотитесь?
— Я не охочусь.
Повисает неловкая пауза. Собеседник, заикаясь, продолжает выспрашивать герцога:
— Ну да, я понимаю. Но не могли же вы совсем отказаться от охоты на лис?
— Совсем, совсем отказался. Вы все правильно поняли. Я вообще не езжу на охоту.
— Ho почему?
— Потому, — небрежно замечает герцог, — что убийство животных не доставляет мне удовольствия.
Он добавляет, что это особенно касается травли лис и он не стал бы осуждать охоту, имей лисица хоть малейший шанс на спасение.
После очередной паузы собеседник интересуется:
— Простите, видимо, я не расслышал вашего имени.
— По-моему, я вам не представлялся, — отвечает герцог, подозревая, что назойливый господин принял его не за члена клуба, а за кого-то из приглашенных гостей.
— И где же вы живете? — задает собеседник коварный вопрос, решив, что имеет дело с презренным горожанином.
— Живу у себя в имении и держусь на плаву благодаря сельскому хозяйству.
Ответ повергает собеседника в шок. Он не верит своим ушам. Герцог с удовольствием живописует его смятение. Член клуба? И не ездит на охоту? Да кто же он? Совершенно сбитый с толку сноб подсаживается к другому завсегдатаю, шепчет что-то ему на ухо, после чего его физиономия разглаживается. Ах, этот. Герцог Бедфорд. Белая ворона среди пэров Англии. Ну тогда все в порядке.
В Германии нет настоящей охоты на лис. Но есть
