красноречивые отметины об этом твоём «нормально» без слов сообщают, какое оно на самом деле.
Я вспыхиваю и спешу натянуть штаны.
— Не понимаю, о чем ты, — ухожу в глухой отказ.
— Ну как же… Уезжала на выходные с Гессом, возвращаешься вся в засосах, — Зоя не оставляет надежды поймать меня за жабры. — А он тоже утром весь сияющий в «Созвездие» влетел.
Застёгиваю молнию и закидываю сумку на плечо, сохраняя невозмутимость, а у самой всё внутри трясётся.
— Не выдумывай, Зоя. У меня есть жених, и вчера он сделал мне предложение. Я его, разумеется, приняла и, конечно, мы отметили столь знаменательное событие, — вру со скучающим видом, — теперь вот придётся уволиться. Подготовка к свадьбе. Много дел. Он настаивает.
— А-а… Как? — теряется Зоя, но я перекидываю сумку на другое плечо, машу ей рукой и вылетаю из раздевалки.
Спешу к менеджеру. Мне ещё с ним объясняться. Правда, Михаилу сказка про свадьбу не прокатит. Наверняка наплюёт на обстоятельства и заставит две недели отрабатывать. Ему придётся рассказать полуправду. Мне две недели никак нельзя тут оставаться.
Влетаю в холл.
Старший смены за стойкой, но, как обычно, занят отчётами. Я подхожу, кладу ключ-карту на каменную столешницу и этим привлекаю его внимание.
— Михаил, не могли бы мы с вами переговорить в кабинете? — спрашиваю, стараясь не показывать волнения.
Менеджер хмурится, явно подозревает неприятные известия, но закрывает ноутбук и встаёт. Без лишних вопросов отправляется в кабинет, а я семеню за ним.
— Полагаю, ты хочешь поговорить о переводе в другой филиал? — спрашивает, как только дверь кабинета закрывается.
Хорошая возможность, но мне не подходит.
— Нет, об увольнении, — говорю, даже не пытаясь присесть на стул.
Впрочем, мне и не предлагали.
— Даже так? Что случилось? Гесс тебя обидел? Совершил что-то противоправное? — встаёт в стойку Михаил, и я вижу, как заостряются черты его лица. Он сейчас похож на хищного зверя, учуявшего добычу. — Маргарита, ты должна помнить, что находишься под защитой компании, и если кто-то из клиентов допустил…
— Нет-нет, — перебиваю охоту на ведьм, вернее, ведьмаков. Как бы там ни было, клеветать на Гесса я не намерена. Как и не намерена раздувать скандал. — Дело не в этом. Меня никто ни к чему не принуждал. Дело в том, что выполнив два индивидуальных заказа, я поняла — это не моя работа. Я узнала много того, чего никогда бы не хотела знать, — на ходу сочиняю историю, которая смогла бы выглядеть достоверной и весомой без лишних подробностей. — Этот груз новых знаний на меня сильно давит. Я чувствую, что близка к срыву. Считайте, что я не подошла для работы в консьерж-сервисе по состоянию здоровья.
Выдала полный бред и даже голову в плечи вжала, приготовившись к жёсткому разоблачению. Но нет.
— Что ж, ясно. К сожалению, ты не первая, кого ломает консьерж-сервис, — понятливо вздыхает Михаил. — Очень жаль. Я чувствовал в тебе потенциал.
Говорит всё это, доставая из ящика стола лист А4, потом двигает его к краю стола, явно приглашая меня написать заявление.
Неужели вышло? Так просто? Спешу присесть на посетительский стул и разделаться с работой раз и навсегда.
— Мне заплатят? — спрашиваю, занеся ручку над графой «подпись».
— Разумеется. Как только клиенты закроют контракты и напишут, что не имеют претензий к их исполнению.
Пусть только попробуют! Пожалуй, я не буду пока рассылать сделанные в квартире Гесса фото по пабликам и провоцировать его на скандал. Моя маленькая месть свершилась, а подставлять агентство не стоит. Думаю, мажор догадается не поднимать волну, которая ничем хорошим не закончится. А если не догадается, я буду действовать по методу Вязьмина — шантажом. Для него мне сделанные фото и понадобятся. Как говорится: с кем поведешься, так вам всем и надо!
— Не сомневаюсь, что у них не будет нареканий, — говорю, поставив подпись под заявлением и встаю. — Форму я оставила в шкафчике. Спасибо вам за всё. Несмотря ни на что, я благодарна сервису — получила огромный опыт.
Прощаюсь и покидаю кабинет. Мне нужно добраться до своей комнаты в коммуналке, сложить вещи и сегодня же уехать к маме. Не хочу оставаться в столице ни дня больше.
И я всё успеваю. Правда, не уверена, что забрала из съёмной комнаты все необходимое. Я погружена в свои мысли. То вспоминаю хорошие моменты, случившиеся в минувшие выходные, и печалюсь, что их больше не будет, то ругаю себя за слабость. То уговариваю, что все к лучшему, приводя сомнительные аргументы типа «опыт — сын ошибок трудных». Или убеждаю себя, что за получение сверхприбыли надо чем-то непременно расплатиться…
Я очень рассеяна, витаю где-то за пределами реальности и вспоминаю о разряженном телефоне только в электричке. Вот балда! На счёте есть много денег, но я от станции такси не смогу вызвать — придётся на автобусе ещё сорок минут ехать. Почему-то эта несправедливость кажется особенно обидной, и всю дорогу я еле сдерживаю слезы.
Из электрички выхожу, как выжатый лимон, и тащусь на остановку, еле-еле перебирая ногами.
— Ритка, ты?! Вот не ожидал увидеть! — неожиданно окликает меня мужской голос.
Я на него оборачиваюсь. А это мой одноклассник. Лешик Самойлов. Стоит, опираясь на дверь отцовской старенькой машинки, и во весь рот улыбается. Весь нарядный: в яркой футболке, трениках и сланцах на белый носок…
Уныло машу ему рукой:
— Привет, Лёш. А ты чего тут? Встречаешь кого-то? — спрашиваю, проявляя учтивость, а не потому что мне на самом деле интересно.
Одноклассник после школы переехал в город, в котором и находится станция. Проку мне с него ноль, а простой разговор поддерживать слишком сложно.
— Таксую, — с гордостью сообщает Лешик, и мгновенно становится в моих глазах куда интереснее, чем секунду назад.
Удивительно, но я испытываю короткую, но настоящую радость от замаячившей на горизонте перспективы!
Ну ведь слава богу! Значит, не все потеряно, и я не отморозилась на века, раз умею радоваться мелочам. Я поворачиваю в сторону одноклассника всем телом, а не только головой, и мой шаг обретает недостающую ему ранее бодрость.
— Супер! — восклицаю я. — До дома меня довезешь? Сколько?
— Три сотни, — важно заявляет Лешик, — но тебе скидка. За двести давай.
Двести рублей я точно наскребу или у мамы возьму, если не хватит.
— Давай! —
