было омерзительно хранить такое.
— Сначала извинись. — строго сказал Рудольф, поднимая банку выше. — Тогда верну.
— Кхы-ы-ы, брат, вы злюка! — надулся вулстрат, а затем повернулся к магам. — Простите нас за то, что напали. В наших землях частенько рыскают плохие дяденьки, которые используют наших братцев и сестер в своих темных делишках. Особенно часто такими нарушителями становятся вампирчики, поэтому, услышав, что среди вас затесался один из них, я подумал, что вы одни из злодейчиков. Но кто бы, как говорится, знал…
Он неловко почесал затылок, виновато улыбаясь. Видя его сейчас таким, никто из друзей Хиро не мог злиться на этого по-детски веселого вулстрата.
— Да ладно уж, вы же хотели просто защитить свои земли, так что… — начал говорить эльф, и Вольфганг, услышав это, обрадованно обернулся к брату. Рудольф, тяжело вздохнув, все же вернул ему его драгоценную банку.
— Ладно, давайте, пойдемте в дом, пора уже и пообедать, хи-хи.
***
В итоге Вольфганг фон Гирш оказался абсолютно другим, нежели о нем ходили слухи. Веселый и жизнерадостный, он словно излучал свет. Его зеленые глаза* мерцали каждый раз, когда он говорил о ногтях, а непослушные рыжие волосы привлекали все внимание Миры и Мии, и им было очень интересно, каковы же они на ощупь. Это заметил и сам вулстрат, потому со смехом предложил погладить его по голове.
Рудольф же был серьезным и воспитанным оборотнем, с которым было приятно общаться. Он многое рассказал Хиро о своем виде за столом, а также поведал немного об их биографии.
Как он рассказал, в детстве Вольфганг был вполне нормальным ребенком, достаточно умным и общительным, но однажды он попал под колеса кареты и чуть не погиб. Когда же он наконец-то вышел из комы, его характер изменился — он стал дурачком, легкомысленным и глупым, и ни один целитель так и не смог его вылечить, потому их покойный отец — Ахлф фон Гирш — поставил на его успехах крест и больше до конца жизни не интересовался младшим сыном, отчего тот вырос беспризорником.
В итоге таким его характер и сложился — он действительно был ребенком в теле взрослого.
Когда же Мия с любопытством спросила Рудольфа, с каких пор Вольфганг полюбил ногти так, что это стало его манией, глава лишь пожал плечами. Хоть он и занимался воспитанием младшего брата с детства и по факту является для того больше отцом, чем братом, но все же о моменте появления мании он был не в курсе.
Вольфганг же после обеда повел гостей по поместью, весело рассказывая о всех залах и кабинетах, которые они встречали по пути.
— А вот здесь раньше были покои нашей милой матушки! Она умерла очень давно, потому они, как и покои в других поместьях, пустуют в ожидании, когда братец женится!
— А сколько уже лет твоему брату? — с любопытством спросила Миранна.
— Хм, дай подумать… — он начал складывать на пальцах. — 50? Нет, по-моему, меньше…Если мне 33, а он старше меня на 15 лет…значит, 48? У меня плохая память на возраст, хи-хи.
Они были удивлены услышать, что ему было 33*.
— И все же, я считаю, что цифра — это не главное! Я много раз слышал, что фройляйн Рин очень мудра, а ей всего 19, а Его Имперское Величество иногда дурачится еще хлеще меня, но ему 440 лет! А вы все? Я слышал, тебе, господинчик эльф, где-то 24? Период слома судьбы, да?
— Вроде того. — вздохнул он в ответ. — Моей сестре 18.
— Мне 17. - ответила Миранна.
— 17?! Я думал, тебе 14…Ты такая маленькая, словно родилась с проблемой или…оу…
Обливи мрачно опустила голову, словно Вольфганг напомнил ей что-то неприятное.
— Мира? — испугано позвала ее эльфийка.
— Это…почти правда…меня часто в детстве называли неспособной слабачкой из-за того, что я очень маленькая… — из ее глаз пошли слезы, и все вокруг нее переполошились.
Вулстрат начал активно махать руками в панике.
— Э? Э?! Малютка обливи, ты чего плачешь?! Вот же ж, брат меня убьет за то, что я довел гостя до слез!!! Пожалуйста, не реви! Хочешь, я сделаю тебе маникюрчик!?!?!?!?
— Я…я в порядке, простите…просто вспомнилось немного неприятное. — девочка постаралась успокоиться.
Она продолжала хлюпать, и никто из ее спутников не знал, как подступиться и что сказать, чтобы успокоить ее.
— Такая милая девочка не должна плакать. — взяв себя в руки, Вольфганг сел перед ней на колено, все еще немного напугано смотря ей в глаза. — Я тоже в детстве сильно ударился, после чего у меня было не все в порядке. Как видишь, я с проблемой в башке, но я просто принимаю это как часть меня. Видишь, я улыбаюсь!
Он показательно широко улыбнулся.
— Я тоже дефектный, Мира. — усмехнулся Джек. — Таких, как я, считают браком и убивают сразу, разве я не говорил раньше?
— А у меня тоже были проблемы с духовной энергией! Но я все же смогла с ними справиться! — вмешалась Мия.
— Насколько я помню, старейшина Шао назвал тебя способной ученицей. Разве ж это не показатель того, что сейчас у тебя нет проблемы? — вслед за ними начал ее успокаивать Хиро.
— Не важно, при каких обстоятельствах и с какими трудностями ты жила. Главное — это то, что ты их решила. Сейчас по тебе не скажешь, что у тебя было нечто подобное. — последней высказалась Рин, решив, что тоже должна что-то да ответить.
Обливи подняла глаза на них всех, и на ее мокрых щеках проступил румянец. Она неловко улыбнулась, снова опустив глаза.
— Ну вот, заставляете меня расплакаться еще сильнее…
— А ты не плачь! Лучше давайте я покажу вам самое красивое место в этом поместье! — с улыбкой сказал вулстрат, хватая ее за руку и убегая дальше по коридору.
— Эй! Подождите нас! — крикнула вдогонку эльфийка, вместе с остальными спеша за ними.
Вольфганг привел их в покои в главном коридоре поместья. Они состояли из трех комнат, разделенных парадными дверями.
Судя по тому, что первой комнатой был будуар, эти покои принадлежали женщине, и все же по атмосфере было понятно, что тут уже давно никто не жил.
Однако здесь был полный порядок, а большой туалетный столик, что был, кажется, главным местом здесь, вообще заставили так, словно им часто пользовались, если не каждый день.
Вольфганг подлетел к окну, открывая шторы настежь, а затем повернулся лицом к гостям.
— Добро пожаловать в мой маленький райский уголок. Раньше это были гардеробные хозяйки, однако с тех пор, как умерла наша матушка, они долго пустовали, а теперь я использую их для
