и вздохнула. — Ты все выдумываешь.
— О, смотри, — выдохнула она, указывая мне за спину. — Джонни идет сюда.
— Ч — что? — пораженнная, я обернулась и обнаружила, что она лжет.
— Ха, — хихикнула Клэр. — Я так и знала.
— Не смешно, — пробормотала я, похлопывая себя по горящим щекам.
— Не волнуйся, Шэн, — ответила она, понимающе улыбаясь. — Твой секрет в безопасности со мной.
Глава 7. Полуночная синева
Джонни
У Шэннон Линч были глаза цвета полуночной синевы, которые не выходили из моей головы.
По крайней мере, это самое близкое сравнение, которое получилось найти среди бесчисленных поисковых запросов в Интернете.
Поиск по цветным таблицам сбивал с толку, но не так, как мой испорченный мозг, который, казалось, как заезженная пластинка, завис на повторе.
Любимый трек моего мозга: Шэннон как река с великолепными голубыми глазами, лицом ангела и беспокойным прошлым.
После прочтения ее досье мне потребовалось несколько дней, чтобы переварить содержимое, и еще несколько, прежде чем я нашел в себе силы не ехать в ОШБ и не выбивать дерьмо из хулиганов.
Всю первую неделю после рождественских каникул я беспокоился за девочку, ожидая, вернется ли она в школу завтра.
К тому времени, когда наступила пятница, мой уровень беспокойства был выше крыши, а она так и не вернулась.
Это так беспокоило меня, так что я зашел в офис мистера Туоми, чтобы зарегистрироваться.
Именно там я узнал, что фактически нанес девушке немилосердное сотрясение мозга и что она была дома на постельном режиме до конца недели.
Когда Шэннон вернулась в школу в следующий понедельник, меня вызвали прямо в офис, где сразу же встретили мистер Туоми, мисс Найан, староста третьего года, мистер Кроули, мой староста года, и инкубатор людей, которым была миссис Линч.
Там мне объяснили, что, хотя они знают, что мои действия на поле были случайными, было бы лучше, если бы я держался от нее подальше, чтобы избежать любых будущих инцидентов.
Ее мать также вручила мне пластиковый пакет с моей футболкой внутри, а также пробормотала извинения за то, что толкнула меня в коридоре в тот день — очевидно, пытаясь прикрыть свою задницу за то, что подняла руки на ученика — и проговорила еще одно строгое предупреждение держаться подальше от ее дочери.
Взбешенный тем, что меня загнали в угол из-за дурацкого и ненужного вмешательства — не говоря уже о том, что со мной обошлись как со злодеем за простую ошибку, — я ответил резким: «Никаких гребаных проблем», прежде чем взять свою футболку и вернуться в класс с твердым намерением сделать именно это.
Мне не нужны были такие проблемы в моей жизни.
Мне не нужна была угроза отстранения, нависшая над моей головой. Это спутало мои планы, и не было девушки, ради которой стоило бы подвергать свое будущее опасности.
Следуя правилам, больше ради себя, чем ради нее, я остался в стороне.
Я не разговаривал с ней и не подходил, когда видел ее между уроками или в обеденном зале во время перерыва.
Я держался подальше от этой девушки и осложнений, которые, казалось, следовали за ней.
Но как бы я ни был зол, я все равно высматривал ее в коридорах.
Назовите это чрезмерной защитой уязвимой девочки или назовите это как-нибудь по-другому, но я держал ухо востро, когда дело касалось Шэннон Линч, и закрывал все дерьмо, которое могло стать проблемой, следя за тем, чтобы у нее был плавный переход в Томмен.
Однако через пару дней быстро стало ясно, что ей не нужна ничья помощь.
Шэннон нравилось в колледже Томмен.
Учителям она нравилась.
Она нравилась ученикам.
Мне чертовски нравилась.
В этом и была проблема.
Кроме того, у нее были свои маленькие телохранители в виде двух блондинок, которые, казалось, всегда сопровождали ее, куда бы она ни пошла.
Я узнал в одной из двух девушек, которая больше защищала, сестру Хьюи Биггса, блуждающего полузащитника нашей команды и одного из моих самых близких друзей.
Другая блондинка была подружкой Пирса О Нила, другого моего товарища по команде.
Я не мог вспомнить имя девушки Пирса, только помнил, какой чертовски злобной она могла быть со своим языком, и что любой парень в здравом уме должен держаться подальше.
Погрузившись в свою рутину, я попытался игнорировать и забыть о Шэннон, решив сосредоточиться на игре и безразлично реагировать на все отвлекающие факторы вокруг меня — киска была самым опасным видом отвлечения.
Я действительно чертовски старался.
Но потом один из парней упоминал ее в разговоре, или она проходила мимо меня в школьном коридоре, и я возвращался к исходной точке.
Я не мог этого понять и старался не слишком задумываться об этом.
Но это не помешало ей всплывать в каждом разговоре, в котором я участвовал с момента ее прибытия в Томмен.
Парни были придурками, и возраст для большинства из них ничего не значил.
Слишком, блять, много идиотов на моем курсе говорили о ней, думали о ней и строили о ней заговоры, и это сводило меня с ума.
Например, на прошлой неделе я действительно высказал свое разочарование, сказав шокированному столу одноклассников, чтобы они заткнулись, ведь ей всего пятнадцать.
Для них не имело значения, что она была только на третьем курсе, и меня беспокоило, что это имело значение для меня, когда на самом деле не должно было.
Многие третьекурсники тусовались с людьми с четвертого, пятого и, черт возьми, даже с некоторыми шестикурсниками.
Не я.
Никогда я.
В отличие от остальных парней, у которых не было проблем с тем, чтобы трахаться с девушками помоложе, я полностью осознавал возможные последствия.
Я выслушал более чем приличную долю лекций от тренеров и бывших профессионалов о катастрофических последствиях, связанных с тем, что трахаешься не с той девушкой.
И хотя я не особенно гордился своим поведением по отношению к девочкам на протяжении многих лет, все равно подвел черту под всеми, кто моложе меня.
Я знал, что это делало меня лицемером, учитывая, что я был более чем готов встречаться с девушками старше меня, но я должен был быть в безопасности, черт возьми. У меня была мечта и четкое видение того, что мне нужно было сделать, чтобы ее достичь. Связываться с маленькими девочками было опасно.
Вот почему эта конкретная девушка так меня бесила.
В ту минуту, когда я увидел ее, что-то сильно ударило в груди.
Что-то незнакомое и сбивающее с толку.
Прошло больше месяца, а я
