крайней мере, до завтра. Я была уверена, что вечером мне удастся повлиять на ее решение. Может быть, это было не наше дело, меня и моего мужа, но я чувствовала, что в таких обстоятельствах Марыся будет только благодарна мне за то, что мы вмешивались в ее личную жизнь.
— Да, разумеется. Вы отнеслись к этому как к своему долгу перед обществом. А что было потом?
— Потом вдруг Марыся стала терять самообладание. Она стала истерично и беспорядочно бросать вещи в чемодан. Она не могла запаковать вещи, так была взволнована, поэтому сунула только самые необходимые вещи в маленький чемодан и выбежала. Я позвала мужа, мы догнали ее и хотели задержать. Но в конце концов она ведь сама себе хозяйка. Нам не оставалось ничего другого, как проводить ее на станцию. Пассажирский поезд еще не отошел. Мы стояли с ней на перроне. Я пыталась еще ей внушить, что в таком состоянии она вообще не должна ехать, но она молчала. И тогда мы поняли, что больше нельзя вмешиваться в ее дела. Она была отчаянно настроена. Впрочем, поезд уже дал сигнал к отправлению. Я поцеловала ее, она грустно мне улыбнулась… А потом уехала. Мы стояли на перроне, пока поезд не скрылся за горизонтом, а потом вернулись сюда. Это все.
— Так. Благодарю вас.
Зентек встал.
— Простите, пожалуйста…
— Слушаю вас, — он остановился, держа ладонь на дверной ручке.
— То, что мы рассказали… — инженер Козловский искал слова, — я надеюсь, это совпадает с тем, что показала пани Рудзинская, правда? Мы не хотели бы, моя жена и я, чтобы это в какой-то степени могло… ну вы понимаете меня?
— Да. Разумеется. Наоборот. Ваши показания освобождают пани Рудзинскую от подозрений, что она выехала, например, поездом, который отходил раньше…
— Слава Богу!
Зентек заметил, что его собеседник облегченно вздохнул.
— Ну, я уже должен идти. Пани Рудзинская ждет меня. До свидания.
Он вышел. Они посмотрели друг на друга.
— Весьма симпатичный парень, — заметил муж.
— Да, но на орла не похож.
— Бог мой, как будто мир опирается только на орлов!
Они шли медленно. До захода солнца было еще далеко. Оно освещало вершины скал, круто обрывающихся в Белую долину.
— А почему вы не поехали в спальном вагоне? — внезапно спросил Зентек.
Хотя он говорил вполголоса, слова его прозвучали неожиданно громко, как бы отлетая от близкой отвесной скалы.
— Потому что там не было мест…
— Были. Я сам это проверил. Половина мест до Варшавы были совершенно свободными.
Она остановилась.
— Да? Вы, наверное, правы. Я не спрашивала об этом, поэтому не знаю. Я солгала. Я могла сказать и правду, но боялась, что вы мне не поверите и не поймете меня. А теперь я должна это сделать, а то вы будете меня подозревать Бог знает в чем. Впрочем, вы и так подозреваете меня все время. Он был богат, мой муж. То есть богат, с нашей точки зрения. Он много зарабатывал, и у него было достаточно денег на обеспечение весьма комфортабельных условий жизни. Но я не хотела больше пользоваться его деньгами, когда приняла окончательное решение. Я не хотела ни гроша ни из его денег, ни из денег Хенрика, до тех пор пока не получу развода и не выйду снова замуж. Я знала, что Анна мне поможет. Хотя она сама зарабатывает не так уж много. Но я могла рассчитывать, что она даст мне кров и пищу и одолжит деньги на самое необходимое, но не больше. Поэтому я сразу решила начать экономить.
— И поэтому поехала пассажирским?
— Я не хотела ехать скорым. Если бы пассажирский отъезжал первым, я поехала бы скорым. Просто я до последней минуты не могла решиться и села на тот поезд, который оставался. Вы понимаете?
— Понимаю.
Глава пятнадцатая
Они сидели в купе поезда. Вагон был почти пустой.
— Здесь немного холодно, — сказала Мария. — В горах всегда так. Не знаю, почему. Я никогда не разбиралась в таких вещах. Чем теплее бывает днем, тем холоднее ночью… — Она помолчала. — А почему мы не поехали в спальном вагоне?
Зентек, который как раз поправлял багаж на сетке, расположенной над сиденьем, повернулся и уселся напротив нее.
— Почему? Что ж… Речь идет о том, чтобы мы закончили это путешествие точно таким же способом, как его закончили вы.
— Вы все еще думаете об этом деле?
— Нет. Во всяком случае, уже не так интенсивно, как до этого. В конце концов все уже ясно. Но нужно довести это дело до конца, чтобы иметь возможность закрыть следствие.
— Хорошо, — бледно усмехнулась она. — Если это означает, что мне уже никогда не придется обо всем этом думать, то я готова идти с вами в Варшаву даже пешком.
— Это очень далеко, — вздохнул Зентек. — Боюсь, что мое начальство обвинило бы меня в злоупотреблении служебным положением и в превращении следствия в туристические прогулки.
— Может быть, это и лучше, — снова улыбнулась она, но эта улыбка была чуть более веселой. — Я ужасно хочу спать… Этот воздух усыпляюще на меня действует.
Она сняла туфли и вытянулась на скамейке. Зентек встал и накрыл ее своим плащом.
— Спасибо, капитан, — сонно сказала она, не открывая глаз.
Он уселся напротив и с минуту смотрел на ее спящее красивое лицо, потом закурил. Поезд тронулся.
Зентек сидел, опершись на локоть, куря и вглядываясь в окно, за которым убегали разбросанные огни Закопане.
Была ночь. Мария спокойно спала. Капитан сидел в той же самой позе, вглядываясь в окно, за которым начали появляться огни большого города.
Он встал и снял чемодан с полки. Потом мягко коснулся пальцами щеки девушки.
— Пани Мария, — вполголоса сказал он. — Пани Мария, мы выходим.
Она вскочила. Чувствовалось, что она еще не совсем проснулась.
— Что это? Варшава?
— Нет, Краков.
Она сразу же пришла в себя.
— Краков? Как это? Краков?..
— Да. У нас здесь есть одно дело, это долго не продлится. Она молча пошла вперед, потом прошла через весь перрон, пробираясь через толпу, которая обтекала их и устремлялась к широкому выходу.
Когда они оказались на улице, Зентек осмотрелся.
— Это, наверное, та, правда?
Она ничего не ответила. Они двинулись в направлении отгороженной части площади, над которой висела освещенная табличка:
«ОХРАНЯЕМАЯ СТОЯНКА АВТОМОБИЛЕЙ»
Они вошли туда. Капитан вынул из кармана ключи. Подошел к голубому «вартбургу», рядом с которым стоял с сигаретой во рту какой-то человек в серой одежде.
Капитан открыл ключом дверку машины, включил двигатель и приглашающим жестом указал
