По мне полоснул темный взгляд, полный глубинной ярости. Я даже подумала, что он сейчас что-нибудь скажет. Что-то, что выдаст его настоящего. Но вместо этого Кир сгрёб мою ладошку и прижал ее к своим губам.
— Прости, дорогая. Я просто очень устал.
Непробиваемый.
— Ну так, что с Европой? — он снова уставился на брата. Жестко, требовательно, исподлобья, — может, поделишься успехами.
Артур лениво ухмыльнулся.
— Да все в порядке вещей. Встречи, собрания, договора.
— Да ладно тебе, не скромничай! Все свои! Расскажи про Грейхолл Интертеймент. Про то, как ты выбил с ними договор на херову тучу миллионов, — Довольный, гордый за брата Демид плеснул коньяка себе и Артуру. А младшему не налил, глянул только, будто говоря: тебе хватит.
Кирилл моментально вскинулся сам схватил бутылку и налил себе до самых краев. Тут же выпил, не дожидаясь остальных.
Что он творит? Какая муха его укусила?
Кир всегда был без тормозов, но любви к спиртному я никогда за ним не замечала. С чего вдруг такая распущенность?
Или это он из-за возвращения Артура взбесился? Из-за того, что пока он работает над своими мелкими проектиками, старший брат семимильными шагами расширяет империю Бархановых.
— Ну да. Было дело, — Артур пожал плечами, — Нет желания об этом говорить. Я не люблю одно и тоже повторять.
— Ну, конечно, — взорвался Кирилл, — Демиду все рассказал, отчитался. А на меня, как всегда, похер. Я же Мелкий! Я же насрано.
— Кир!
— Да что Кир?!
Я флегматично пилила кусок стейка, стараясь не замечать, что моего любимого мужа понесло. Тормоза у него напрочь сорвало.
А не хрен столько пить!
Хотя и не спиртное вовсе здесь виновато, а та зависть и злоба, что прячутся внутри. Представляю, как его крутит от одной мысли о том, что несмотря на все пакости, брат все равно на голову выше его. Один отобрал любимую девушку — другой смог выиграть на больших торгах, один заделал мне ребенка — второй заключил гигантский контракт, продавливая европейское направление. В противовес мелким выпадам — колоссальные достижения на другом поприще, на том, где самому особо Киру нечем похвастаться.
Этого Кирилл не мог принять, переварить. Я чувствовала, как у него внутри все полыхает, как он бесится от чужого успеха, едва удерживая маску примерного брата.
— Ты чего? — мрачно спросил Демид, но почему-то посмотрел на меня, будто я обязана объяснять почему Кирюшка закатил истерику.
Я развела руками, за что получила еще один колючий мужской взгляд.
— Да ни хрена! — огрызнулся муж, снова потянувшись за бутылкой. — Вы меня затрахали уже!
О, как!
Тут уже не выдержал Артур. Поднялся со своего места, отбросив в сторону салфетку, обошел стол. Наши взгляды пересеклись на долю секунды, и этого оказалось достаточно, чтобы меня прострелило от макушки до пяток.
— Пойдем-ка поговорим, — он бесцеремонно схватил за шкирку Кирилла и потащил его к выходу.
Пьяный Кирилл даже не сразу понял в чем дело, взбрыкнул только на пороге, руку со своего загривка стряхнул, брата отпихнул в сторону и дальше, чуть поматываясь, пошел сам.
— Нам пора, — твердо произнесла я, аккуратно поднялась из-за стола, поправила сбившуюся на животе кофту.
— Куда? Ты видела, как он напоролся? — сказал Демид, проводив братьев взглядом.
— Ну так уложите его спать, места здесь предостаточно.
— А ты? — он хмуро посмотрел на меня.
— А вам всем как кость поперек горла, поэтому домой поеду, — в этом доме на ночь я бы не осталась даже под страхом пыток, — мне еще надо таблетки принять.
— Такси вызвать? Или сама поведешь?
— Сама.
— Справишься? — с сомнением спросил он, рассматривая мою неуклюжую фигуру.
— Я не поняла, ты решил заботливым прикинуться? Не утруждайся.
— А я не о тебе забочусь, а о племяннике, — он кивнул на живот.
— Не переживай. Довезу его в целости и сохранности, — я махнула рукой и побрела к выходу.
Надо дойти до туалета, потом собраться, предупредить Кира, что ухожу. Пусть с ним пьяным братья воюют, а мне такие переживания противопоказаны.
* * *
Артур
Когда мы добрались до кабинета, я пропустил брата вперед, сам зашел следом и прикрыл за нами дверь. Он, мотаясь, как говно в проруби, отправился к окну, а я сдвинул бумаги в сторону и присел на край стола.
Мелкий стоял ко мне спиной, уперевшись руками в подоконник и запрокинув голову, смотрел на мутное вечернее небо.
Хотя, какой он Мелкий?
В детстве Кирилл был чахлым и несуразным, как глист-заморыш, и мы с Демидом всерьез опасались, что он вырастет хилым гномом. Обломались. Вымахал здоровенный, как лось. Жена у него есть, семья. Папашей скоро станет. А мы его все мелкий, да мелкий.
За грудиной привычно защемило. Так всегда, стоит только подумать, что Вероника его ребенка носит. Казалось бы, столько времени прошло, пора принять и отпустить, а меня до сих пор в жар бросало, от одной мысли о ней, и по ночам кошмары снились: то их свадьба, то Кир на коленях, целуя еще плоский живот, то злополучное утро, когда я их застукал в постели.
Сердце до конца так и не смирилось, не приняло того, что они вместе. Не могло принять. И каждый раз больно, будто старые раны вспарывали и кислотой заливали.
К черту такую любовь.
Думал, что переболел. Пока в Европе жил — ни в чем себе не отказывал. Каждый день женщин не менял — нет привычки хватать, что попало и тащить в постель, но отношения были. Некоторые две недели длились, другие — месяц. Думал полегчает. Даже действительно в какой-то миг полегчало. Но вернулся домой, и снова она одним растерянным взглядом кожу с меня содрала.
— Это что сейчас было? — поинтересовался я, когда молчание начало затягиваться, — полгода вас всех не видел, рассчитывал на нормальный семейный ужин, а в результате получил вот такой теплый прием. Какого хрена ты такой нервный?
Кирилл молчал. Стоял, опустив голову, рассматривая подоконник. Плечи мелко подрагивали, напряжение сквозило в каждом жесте, в развороте головы, в тяжелом дыхании. Что-то его беспокоило, давило, разрывало изнутри, и я никак не мог понять, что именно.
— Кир, заканчивай свое выступление. Драматические паузы тебе не идут, да и я не экстрасенс, чтобы чужие мысли отгадывать. Просто скажи, что за херня творится.
Он как-то сразу сник. Вздохнул и обеими ладонями потер лицо. Плечи понуро опустились, и когда он обернулся ко мне, в хмельном взгляде плескалась тоска.
— Кирилл?
— Извини, — тихо проговорил он, — я рад твоему возвращению и совершенно не хотел тебя расстраивать.
