разношерстого сброда. Паука ранили и загнали в лес. К счастью, лесами покрыта б о льшая часть материка, а укрыться там очень легко. Но были другие опасности. Магические звери. Те, что имеют разум, могут охотиться на людей, а могут не делать этого, а вот те, у которых разума нет… Они нападают все без исключения. И именно на такую тварь он нарвался. Огромное существо, напоминающее помесь медведя и кальмара с покрытыми чешуей щупальцами на морде, умудрилось одним из щупалец настигнуть Паука и впрыснуть яд. А далее вновь была погоня. Только теперь бежал отравленный и медленно слабеющий от яда Паук, а за ним неспешно ковыляла магическая тварь, спокойно дожидавшаяся его смерти. В какой-то момент убийца упал, его сознание отключилось. А проснулся он в объятиях красивой рыжеволосой шаманки, которая зачем-то закопала его по пояс в землю, а верхнюю часть бережно удерживала на своих обнаженных коленях, подпирая спину хрупким женским телом. В то время у него еще не было такой светобоязни, так что он носил обычную одежду, через которую чувствовал исходящий от спасительницы жар. Паук ощущал упиравшиеся ему в спину упругие холмы, слышал запах ее тела, видел рыжие локоны, упавшие мужчине на правую руку. Но сам пошевелиться не мог.
Шаманка долго пела своим глубоким, немного хрипловатым голосом. Постепенно под эти песнопения Паук снова провалился в беспамятство.
А когда вновь проснулся, то обнаружил себя в соломенном шалаше совершенно голым и покрытым какими-то письменами.
— Где я? — сухо поинтересовался убийца, заметив, что рядом с ним сидит красивая женщина с распущенными волосами.
— Ты в одном из малых селений народа Хмала, — отозвалась женщина уже знакомым голосом. — Тебя отравил руэк. Я спасла твою жизнь чужак, за тобой долг жизни.
Позже он узнал, что это были не просто слова. Народ Хмала оказался очень загадочным. Они поклонялись не какому-то определенному богу, а самому миру. Хмала не строили города, жили дикой жизнью, но обладали потрясающе развитой культурой, магией и артефакторикой. Совокупная сила их народа настолько велика, что даже фаиры, многие тысячелетия правившие континентом, не только не смогли подчинить эту расу, но еще и сильно их побаивались.
— Зачем ты меня спасла? — однажды спросил Паук, который на самом деле не понимал этого. Хмала не терпели чужаков и не стали бы никого спасать.
— Потому что однажды я найду тебя. И ты отдашь долг жизни моему народу.
Он не понимал тогда смысла всего этого. Позднее Паук вернулся в Альзард. Вначале он со страхом ждал, когда же ведийка придет к нему, и что она потребует в оплату? Но шли годы, никто не приходил, жизнь убийцы постепенно угасала. Кто бы мог подумать, что шаманка вернется именно сейчас?
В последние годы Паук не так часто покидал свое карманное пространство. Он уже не брал заказы, не особенно стремился поддерживать форму, так что многочисленные тренировочные снаряды в этом месте бессмысленно простаивали. Глава гильдии полностью сконцентрировался на управлении, поэтому каждый его выход для членов Черных Кинжалов был подобен грому среди ясного неба.
Вот и сейчас, когда черный силуэт показался в «клиентской» части гильдии, поднялся настоящий хаос.
Паук не обращал внимания на суетившихся убийц, на их командиров, со страхом и ожиданием выстроившихся вдоль стены. Он прошел прямо в гостевое помещение, где с комфортом расположилась рыжеволосая ведийка, наслаждающаяся травяным чаем.
— Иди, дальше я сам, — приказал Паук привратнику, принимавшему гостью. Тому не нужно было повторять дважды. Очевидно, что происходит нечто серьезное, частью которого простой трехранговый убийца становиться не хотел.
— Здравствуй. Приятно знать, что ты не забыл о своем долге и лично пришел его отдать.
— Ты совсем не изменилась, — невпопад произнес мужчина, удивленно взиравший на рабский ошейник, опоясывавший изящную шею женщины. Как она со своей силой попала в рабство?
— О, не смотри на это, он на меня не действует, — улыбнулась шаманка. — А ты вот изменился. Выбрал Тьму, не могу осуждать, но и одобрения не выскажу.
— Как ты попала в рабство?
— Тебе я этого не скажу. Я пришла для того, чтобы нанять мальчика, которого в темной среде прозвали Жнецом. Ему не идет это прозвище, но не мне решать такие вещи.
— Почему он? Это у меня долг перед тобой, не у него.
— Ты не сможешь понять этого, Паук. Такое знание выше тебя. Присядь, зачем стоять у входа?
Мужчина послушно подошел и сел рядом. Он не смел спорить с шаманкой, помня о ее могуществе.
— Значит, ты здесь не из-за него самого, — догадался убийца, припоминая природу меча своего подчиненного. Он знал, что Наиль связан с Крылатым Змеем. И шаманка тоже это знала.
— Не расспрашивай меня, Паук. Просто оплати двести тысяч золотых за меня. И позволь мне заключить с ним духовный контракт на услугу и охрану.
— Как долго он будет тебя охранять?
— Не очень долго. Даже я не могу увидеть точное время в своих видениях.
— Хорошо. Но двести тысяч ему много. Он не в том ранге еще.
— Чужак! — ведийка резко поставила чашку с чаем на стол и поднялась. Она подошла вплотную к Пауку, заглядывая за покрытое темной дымкой пространство под капюшоном. Ее оранжевые зрачки вспыхнули, словно превратились в два языка пламени. — Я пришла не торговаться с тобой. Ты оплатишь ему двести тысяч золотых вместо меня за этот заказ. Не из денег гильдии, а из твоих личных денег. На этом твой долг перед нашим народом будет закрыт.
— Понял, — выдавил из себя Паук, сглатывая образовавшийся в горле ком. Эта женщина бесконечно пугала его. Он не знал, зачем ей Наиль, но она и не скажет. Он бы не удивился, если б узнал, что ведьма добровольно пошла в рабство ради встречи с Наилем. В конце концов, именно о ней со спутницами докладывал Наиль после последнего задания. Значит, или она еще там его приметила, или вообще — предвидела все за многие годы и теперь просто действует наилучшим для своих целей образом. Хотя, зачем было все так усложнять? Странная, непонятная и могущественная.
— Тогда позови его.
— Ты ведь не станешь вредить мальчишке?
— За кого ты меня принимаешь? Он, как и все смертные, — часть этого мира. А вот ты — уже нет. И есть те, кто похож на тебя, но несут один только вред. Ты не вредишь этому миру, хоть и обладаешь злой судьбой. Потому ты был помилован семнадцать лет назад.
Паук попытался понять ее слова, но не смог. Ему оставалось только отправиться к казначею, через которого он внес тридцать процентов стоимости заказа, заодно велел тому вернуть Наилю ранее удержанные деньги с заказа. Закончив с этим, глава гильдии шагнул в портальный круг, из которого вышел у края скалистого обрыва. Отвернувшись от завораживающего зрелища горного хребта, мужчина зашагал в сторону Берты, беспощадно оравшей из-за чего-то на молодого человека.
Наиль только начал обучаться у Берты, но уже стал понимать, почему от нее убегали все ученики и никто так и не смог стать преемником. Магесса была невероятно требовательна! К тому же, она выдавала информацию огромными сухими пластами, требуя неукоснительного запоминания с первого раза. За любую ошибку на лицо приземлялась пощечина, которую она формировала из простенького заклинания воздушного кулака. Наиль один раз увернулся от наказания, в результате чего в воздухе появилась сразу тысяча таких шлепков. Все они одновременно со всех сторон обрушились на молодого человека. Попробуй тут увернись. Зиргрин, попытавшийся было прибегнуть к антимагии и защитить своего владельца, был беспощадно обруган и унесен в избу, после чего появились еще две тысячи пакостных заклинаний, которые Наилю пришлось стойко выдержать. В итоге, его лицо так распухло, что глаза превратились в две узкие щелки. А одушевленный меч, упрятанный в сундук с каким-то пахнущим старью тряпьем тихо про себя стенал. Он был наказан за вмешательство в учебный процесс отлучением от владельца и от обучения. Жестоко.
Наиль же, хоть и обладал ментальной магией, из-за чего мгновенно запоминал теорию и магические конструкты, на практике терялся и ошибался. Одно дело — знать, как оно должно быть в теории, а другое — реализовать. Магия была чужда его уже сложившемуся характеру убийцы. Он в некоторых вещах совершенно закостенел и не мог заставить себя переучиться. Вот и на этот раз, когда Берта сымитировала атаку магическим заклинанием, его первым рефлексом было не выставить простейший воздушный барьер, как
