руками. Прижала руку к губам и болтала какие-то глупости. О том, что хотела бы еще посетить в стране. О дурианах, адский запах которых я перестала ощущать из-за страха за Демьяна. О Тито, который, наконец, перестал орать. О том, какой истинный сильный, и что обязательно со всем справится.
Я говорила чушь, но она помогала. Демьян больше не кричал. Его глаза все это время так и были закрыты, но я шестым чувством ощущала — он меня слышит.
Я знала, что еще кое-что не сказала оборотню. Кое-что важное.
— Прости меня, что не послушалась. Если бы я ушла за машиной, ты не отвлекся бы и не мучился сейчас. Ты быстро бы справился со зверем и пришел ко мне целый и невредимый. Но я не со зла так сделала. Мне казалось, что если я уйду — то предам тебя. Что буду ничем не лучше всех тех мужчин, которых я презираю.
Демьян больше не стонал от боли. В белоснежной “пыточной” остались только мы вдвоем.
Когда Тито и Патай успели уйти? Все законилось? Можно выдохнуть?
И тут Демьян сжал мою руку в ответ. Открыл глаза.
— Я сам виноват. Не смей себя винить, — сказал блондин хрипло, и шевельнул указательным пальцем — поймал каплю с моего носа. — Не плачь.
— Я не плачу.
— Это что? — Демьян показал слезу на подушечке пальца.
Я часто-часто заморгала. Неужели, я все это время ревела?
Вообще, со мной творилось что-то странное. Будто мой разум жил отдельно, а тело — отдельно.
Хладнокровный рассудок все еще анализировал по привычке, подчеркивал факты, подводил итоги. Мои же пальцы выводили круги по коже Демьяна, слух словно настроился на дыхание оборотня, а глаза не выпускали его из виду более, чем на секунду.
Я провела тыльными сторонами ладоней по щекам, мысленно встряхнула себя и спросила:
— Ты как?
— Лучше всех. — Демьян улыбался с усталой нежностью.
— Ты-то? — нервно засмеялась я, облизнула губы и почувствовала, какие они соленые.
— Конечно. Я чертов счастливчик. — Демьян прикрыл глаза и улыбнулся так, будто вспомнил о самом лучшем мгновении своей жизни.
— Кажется, надо позвать врача! Тебя только что переломали заново, а ты улыбаешься.
— Пустяки. Считай, у костоправа побывал. Стану только неотразимей. — Слышалось, что Демьяну все еще тяжело говорить, но он старался шутить и держаться, хотя самого выключало. — А счастлив я из-за тебя.
Прямота оборотня сломала мою оборону так легко, что я была обескуражена несколько секунд.
— Молчи. Сохрани силы. Поспи, — я положила руку на изгиб руки оборотня.
— Поцелуй, тогда замолчу. — Демьян посмотрел на меня сквозь опущенные ресницы.
Я хотела было поспорить, но потом посмотрела на темные круги под глазами, и без раздумий быстро коснулась его губ своими.
Быстро. Формально. Ничего серьезного.
— Халтура! — Рука Демьяна обхватила мою шею, притянув обратно к себе.
И получилось глубоко. Страстно. Так, что в голове зазвенело от слития моих души и тела.
И я почувствовала все!
Жажду — хочу больше.
Желание — хочу несносного льва здесь и сейчас.
Страх — дико боюсь сделать Демьяну хуже.
Эти эмоции так отличались от тех в номере хостела, где оборотень насильно целовал меня, что я запаниковала.
И силой разорвала поцелуй.
— Куда? — Демьян притянул меня обратно, игриво кусая за губу.
Слишком смело для умирающего!
И мне это так нравилось, что я злилась на себя.
Совершенно новые ощущения навалились с такой силой, что я испугалась.
— Демьян, тебе нужно отдохнуть! — Я кое-как отстранилась от оборотня, чтобы это сказать.
— Мне или тебе? — Демьян — сам порок.
— Мне! — Я резко отстранилась, вскочила на ноги и отбежала на два шага от койки. — Я… Я позову Патайя.
Я выскочила из комнаты с ощущением, которое всегда ненавидела. Будто я потеряла контроль: над телом, над разумом, над жизнью.
Я прислонилась к стене, положила руку на грудь, стараясь усмирить дыхание и сердце.
Что со мной? Что происходит? Это имел в виду Демьян, когда рассказывал об истинных парах?
— Лида? — Тито показался из-за угла.
— Вас Демьян зовет! — Врать стало моей привычкой.
— Да? — Казалось, хозяин фермы ни на мгновение мне не поверил.
— Да. — Я с каменным лицом прошла мимо Тито.
— Ты куда?
— Хочу подышать воздухом.
Я не ожидала, что меня хоть раз в жизни так накроет! Да еще при таких неподходящих обстоятельствах.
— Свихнулась. — Я отчаянно запустила руки в волосы и столкнулась с Патайей.
Мужчина заговорил со мной ободряющим тоном, и я закивала.
Воздух! Мне нужен воздух!
Но стоило мне выйти на улицу, как все мои мысли вернулись в палату. Как там Демьян? А что, если ему станет хуже без меня?
Не успела я додумать до конца, как уже бежала обратно. Рывком открыла дверь в палату и застала картину: Демьяна пытались уложить обратно на кровать и Тито и Патай, при этом хозяин фермы не стеснялся в выражениях ни на счет друга, ни на мой.
— Я здесь! — громко сообщила я.
— Фух! — Тито отпустил Демьяна и посмотрел на меня с укором.
Стало стыдно.
Не думала, что в моем возрасте собственные эмоции смогут одним ударом выбить меня на улицу и заставить нервно дышать свежим воздухом, а потом бежать со всех ног обратно.
Не думала, что забуду о чувстве долга и захлебнусь растерянностью.
Не думала, что растолкаю локтями Тито и врача, схвачу Демьяна за руку и звонко поцелую его в щеку.
Что я творю?
Рехнулась.
Но, кажется, не могу по-другому.
Глава 8. Часть 1
Демьян
Я примерил на себя счастье.
В нем я охрененен.
Знал, что оно мне пойдет.
— Да замри ты уже! Дай сделать снимок, — психовал Патай.
— Все нормально срослось. Я чувствую! — Я повел плечами, стоя перед рентгеновским аппаратом.
— Все, что ты чувствуешь, это свою пару за стеной! Не заставляй тебя усыплять! Вдруг, твоя истинная смотается, пока ты будешь дрыхнуть? — Скандалил Патай из соседней комнаты с мониторами.
— Не угрожай мне! — Рык вырвался из моих легких.
Я замер, чтобы врач от меня отстал, и тут же посмотрел на стену слева. Вот бы я видел через преграды!
— Демьян!
Крик заставил меня дернуть головой:
— Что?!
— Твои зрачки стали магнитами? Ты можешь хотя бы несколько секунд не смотреть туда, где Лида?
Я пробормотал несколько несвязных слов. Сам не понял, что хотел сказать.
Но снимки мы сделали. Аллилуйя!
Прошедшие пять дней я изображал больного. Нет, не потому что было хреново. Так Лида становилась самой Заботой, а не самой Паникой.
Я видел, что истинность сбила ее с ног.
