они, как утверждал холодный голос, ровно ничего не стоили для нее…
5.
В субботу Сережка вернулся с работы и сказал, что «совсем выздоровел».
– Массаж помог, – он улыбнулся. – Ну, а ты что снова такая грустная?
«Потому что я – сволочь, – подумала Настя. – Ведь я хотела сберечь три копейки на чужой боли».
Сережка попытался обнять жену, но Настя отвела глаза и мягко отстранилась. Она сказала, что у нее температура, что она немного простыла и ушла в спальню. Рухнув лицом на постель, она вдруг почувствовала, что у нее очень сильно болит спина. Боль была режущей, почти зубной и тянулась к лопаткам и к коленям.
Настя заплакала от бессилия. Нужно было позвать Сережку и попросить натереть ей спину мазью. Но для этого нужно было встать и раздеться, а Насте было больно… Неимоверно больно.
Возможно, она и в самом деле простыла, потому что вдруг почувствовала жар во всем теле. Мысли стали путаться и даже холодный голос куда-то пропал. Настя ощущала только физическую боль. Постепенно она растворилась в ней и ушла в темноту…
6.
Утром Настя проснулась как от легкого толчка. Она открыла глаза, осмотрелась и вдруг поняла, что случилось что-то очень важное.
Она встала легко, как встают маленькие школьницы, понимая, что сегодня мало уроков, что эти уроки совсем нетрудные, а день – солнечный и яркий – будет длинным и очень-очень интересным. Тревожащее чувство внутри нее отступило и превратилось в невесомое ожидание. Примерно так ждут писем из армии или просто хороших, уже известных заранее своим приходом, вестей.
Настя прошлепала босыми ногами к окну. Утро только начиналось, и небо было разделено поровну: с запада надвигались тучи, а на востоке вставало чуть припухшее, розовое после сна, солнце.
«Господи, у меня же спина не болит!» – вдруг поняла Настя.
Она завела руку за спину, потрогал спину и слегка прогнулась. Спина действительно не болела.
«Почему?!..»
Но Настя не понимала почему. Боль никогда не отступала так быстро и так бесследно.
Настя поспешила во двор. Прохладный воздух приятно обжег лицо, шею и голые ноги. Физическое движение подтолкнуло мысли, и Настя вдруг поняла, почему боль прошла так внезапно. В силу своей профессии Настя прочитала много книг, в том числе и Библию. О муже и жене там были сказаны следующие слова: «…И будут два одна плоть».
«Это что же, получается? – подумала Настя. – Массаж делали Сережке, но по-настоящему легче стало мне?»
Она едва не засмеялась от облегчения. Каждый вечер втихомолку – так, чтобы не видели муж и дети – она молилась Богу. Она боялась Его, иногда многословно просила избавить ее от физической и внутренней боли и совсем не удивлялась тому, что бесконечно далекий Бог не спешит к ней с помощью. Настя не верила в чудо и, наверное, даже побаивалась его.
И вот теперь Бог – всеведущий и добрый – не придавил ее громоздким чудом исцеления. Он просто выполнил то, что было обещано, а значит Он признал, что она – настоящая жена Сережки. Даже не смотря на ее давнюю и грешную симпатию к Эдику.
«Го-о-оспо-оди!..» – протянула про себя Настя и осела на порожки веранды.
Хлынул дождь. Стена веранды и козырек над порожками оградили Настю от изумрудно блестящих капель. Они хлестали по ветвям яблони, траве, желтому песку дорожки и задевали Настю только запахом свежести и чистоты.
Бог – был. Он существовал, а значит существовала на свете необоримая сила способная взметнуть человека на недосягаемую высоту не только выше адского пламени всемирной катастрофы, но и от куда более страшного холодного внутреннего голоса.
Настя засмеялась, уткнувшись лицом в ладошки. Она и сейчас верила не только в Бога, но и в то, что человек – любой человек – может незаметно для самого себя превратиться в сволочь, но она вдруг перестала бояться этой холодной правды. Сидя на Божьей ладошке и вцепившись руками в Божий палец, разве можно было бояться чего-нибудь? А ни-че-го!.. И даже за Сережку и детей. Потому что спасающая ее сила не могла не спасти и весь мир.
7.
– Ты что тут, голая, под дождем сидишь и смеешься? – вдруг спросил Настю сонный голос.
Рядом с ней на порожки присел Сережка. Он набросил на плечи Насти куртку и сунул в рот сигарету. Пахнуло табачным дымом.
– Я не голая, я в рубашке, – сказала Настя. – И я не смеюсь… Это я закашляла чуть-чуть.
Настя протиснула руку под локоть мужа и прижалась к его плечу.
– Вот именно, кашляешь, – согласился Сережка. – Я когда тебя вчера вечером раздевал, чувствую, ты горишь вся… Ну, как в огне, честное слово. Толкаю тебя и спрашиваю, мол, ты как?.. А ты мычишь что-то и руками отмахиваешься. Потом вдруг заулыбалась и бормочешь: «Нет, не сволочь, не сволочь!..» Помнишь?
– Нет, – Настя вдруг почувствовала, что краснеет. – А что потом было?
– Ничего.
– Долго рядом сидел?
Сережка промолчал. Запах сигаретного дыма стал сильнее.
«Рассказать ему?» – подумала Настя. Она вдруг поняла, что ни за что на свете не сможет найти нужных слов. «Ах, как жаль-жаль-жаль!..»
Сережка заговорил о крыше. У него был монотонный, деловой тон, но сама речь была похожа на журчание ручья. Настя положила голову на плечо мужа и закрыла глаза.
«Так все-таки человек сволочь или нет?.. – подумала она. – У Сережки бы спросить, вот только он не поймет ничего. Да и про этого дурака Эдика ему знать совсем не нужно. Ну, ладно, сволочь я… Только ведь совсем чуть-чуть и когда все это было?»
Воин света
Наташе Лопухиной подбросили котенка. Впрочем, даже не подбросили, котенок сам вошел в полоску света, падающую из полуоткрытой уличной двери. Он сел и принялся рассматривать Наташу глупыми, голубыми глазами.
Девушка стояла на порожках веранды и искала ключи в сумочке.
– Ты откуда взялся, рыженький? – спросила Наташа.
Котенок тонко и жалобно мяукнул.
– Я на работу иду и не могу тебя оставить, – пояснила котенку Наташа.
Она подумала: «Он голодный, наверное…»
Девушка вернулась в дом. Пока котенок жадно ел, Наташа то и дело посматривала на часы. В конце концов, котенок наелся и стал похож на светло-рыжий, меховой шарик. Солнечный цвет его шубки казался довольно забавным.
– Тебя как звать-то, Воин Света? – улыбнувшись, спросила Наташа.
Котенок едва взглянул на девушку. Он зевнул и направился в спальню…
Через пару недель Наташа вдруг поняла, что котенок быстро слепнет. Воин Света реагировал только на звуки, перестал бегать и громко, жалобно мяукал.
