class="p1">– Я ничего такого не говорил, Мари. Если ты ведешь блог и он помогает людям, почему это может быть смешным? Разве я смеялся? – Он не заметил, как его приглушенный голос приобрел напористость и звучность. – Или говорил, что это глупо? Я говорил так?
– Ладно, согласна. – Марьяна сменила тон. – Ты не смеялся и не говорил, что это глупо, но… ты все равно чертов абьюзер. Даже сейчас я ощущаю, как ты подавляешь меня, ощущаю на себе твое умение манипулировать людьми.
Стас устало вздохнул и опустил плечи.
– Я никем не манипулирую. И вообще, уже отключаюсь. – Он зевнул для пущей убедительности и поднялся из-за стола. – Теперь мы можем идти?
Надо было уводить Марьяну подальше от бутылки, это точно.
Если она выхлебает все вино, то наговорит ему еще кучу оскорблений, пока не обвинит во всех мировых войнах, распространении свиного гриппа, лихорадки Эбола и возникновении черных дыр во Вселенной. К тому же завтра она не сможет встать с кровати. Будь они в другой ситуации, Стас бы не стал возражать, но в случае с Гулом смерти на счету была каждая минута.
Марьяна даже на него не посмотрела. Взяла бутылку и как ни в чем не бывало опять наполнила бокал до краев.
– Марьяна, – нахмурился Стас, – я все понимаю, но ты надеешься, что похмелье поможет тебе пережить завтрашний Гул смерти?
Наверное, впервые в жизни он ощутил себя занудой.
– Этого мало, Стас, – вздохнула девушка.
– Чего мало?
– Трех бокалов – мало. Нужно четыре. Это минимум для того, чтобы он не пришел. – Марьяна в несколько глотков выпила вино, поставила пустой бокал на стол и вытерла губы тыльной стороной ладони. – Теперь все. Можно идти спать.
Она торопливо сполоснула под краном бокал и сунула его в шкаф. Затем обернулась на опешившего Стаса.
– Я не понял, какой минимум? Для чего?
– Не твое дело, – поморщилась Марьяна и, обогнув его, первой вышла из кухни.
Шел второй час ночи.
Марьяна, не раздеваясь, устроилась на кровати, Стас – на полу, постелив себе покрывало и накрывшись пледом. Под голову он подложил свой скомканный халат.
– Стас, – услышал он голос Марьяны в темноте, – я предлагаю поехать к отцу. Родители давно в разводе, и папа сейчас живет в новом доме, в коттеджном поселке, но это недалеко, километров пятьдесят от города. Может, он что-то вспомнит про Полину.
– Давай, – согласился Стас.
– Тогда с утра заедешь в деканат, и отправимся. Я вообще хочу пары пропустить. Как ты после такого еще и об учебе умудряешься думать? Постепенно превращаешься в зануду?
По ее голосу Стас понял, что она улыбается. Это его раздосадовало. Опьяневшая Михайлова пытается его поддеть – прекрасно.
– Я перестал вызывать у тебя ненависть?
– Нет, не перестал, – как-то уж слишком правдиво ответила Марьяна. – Теперь вместе с ненавистью ты вызываешь у меня еще и жалость.
– Эй. – Стас резко сел, от возмущения его аж подбросило. – Давай только без жалости обойдемся.
– Ладно, не буду тебя жалеть. Зато я знаю, как тебя обезвредить. Плеснуть в лицо стакан воды. Ха-ха.
– Очень смешно. – Стас улегся на место. – Я все думаю… почему тебе явилась свиная голова? Это явно был твой кошмар, а не мой.
Марьяна помедлила с ответом. Да и ее слова показались Стасу похожими на отговорку.
– Все боятся свиней, вот и я боюсь.
– Ясно. Не хочешь говорить – не надо. – Стас не стал на нее давить. Прикрыл глаза.
Он опасался, что после перипетий сегодняшнего дня не сможет уснуть. Но вопреки всему, скользнул в сон буквально за минуту, даже подумать ни о чем не успел. Словно съехал с горки в огромный вязкий студень.
* * *
Его разбудил вкрадчивый стук в дверь.
Стас поморщился, перевернулся на бок. Твердый пол сразу же напомнил о себе. Стук повторился, и Стас разлепил глаза. Вокруг царила темень, в щель под дверью пробивался мутный свет. Стас сел на своей импровизированной кровати, посмотрел на Марьяну. Девушки на месте не оказалось.
Ручка с неприятным хрустом опустилась, и дверь начала открываться, впуская в темноту свет из коридора.
– Мари? – хрипловато спросил Стас. Прищурился, поморгал.
На пороге возник Юрка.
– Краб, ты ничего не перепутал? – рассердился Стас. – В мою комнату вот так просто входить нельзя. Мы же с тобой это обсуждали. Обсуждали же?
В руках у Юрки он заметил что-то большое и круглое, с алым керамическим блеском.
– Стасик, у тебя есть десятка? – спросил Юрка, и от его глубокого недетского голоса Стас окончательно проснулся. – Я войду?
И прежде чем он успел ответить, Юрка шагнул внутрь, двигаясь неестественно плавно. Показалось даже, что он не идет, а пол сам по себе его приближает. В руках он держал копилку-свинью, которую Стас подарил ему еще на Рождество, чтобы занять прилипчивого ребенка хоть чем-то.
– Краб? – Стас невольно сглотнул. – Что ты…
И тут он понял – узнавание обрушилось на него волной ужаса, – что в руках Юрки не копилка, а голова. Чья-то отрезанная голова.
Да это же сон, просто сон.
Юрка потряс чем-то, что было у него в руках. Послышался глухой звон монет, бьющихся друг о друга в тесной керамической утробе.
Стас моргнул.
Это была свинья. У брата в руках позвякивала свинья.
– Краб, сгинь отсюда. – Страх сменился досадой и раздражением. – Я же сказал: в мою комнату входить нельзя. Вали уже. – Он указал на дверь.
Внезапно Юрка бросил свинью на пол, и та, глухо чавкнув, покатилась к стене. С ужасом Стас смотрел, как мертвая голова (а это снова была она) оставляет на паркете кровавые сгустки.
Господи, это же голова Андрея Бежова!
Юрка схватил оцепеневшего Стаса за руку. Из кончиков пальцев брата выскочили серо-желтые длинные ногти. Стас даже руку отдернуть не успел, как в его ладонь вонзились острые костяные пластины.
– Кра-а-аб! – завопил Стас.
Юрка потянул его на себя с такой силой, что он подался вперед, проехав на покрывале по полу, и чуть не завалился на живот.
Вглядевшись в лицо брата, Стас понял: это не Юрка.
Перед ним стоял совсем другой мальчик, незнакомый. Его выбеленную, словно припудренную мукой, кожу покрывали яркие пятна, лиловые и сизые, неровные, рассыпанные по телу, как у далматинца.
– Тише, тише. – Меж растянутых губ ребенка показались грязные зубы. Из уголка рта потекла вода, закапала с подбородка на синюю, в крапинку, пижаму, покрывая ее темными кляксами. Глаза налились серостью, в них заплясали огни, и мальчик негромко сказал: – Ты медлишь, Стасик. Почему ты не ищешь? Если ты не найдешь, мы заберем у тебя что-то очень-очень важное. Она злится,
