будем сражаться дальше. Мы покажем, что даже бесконечные армии клонов со специально выведенными солдатами — ничто против справедливости и правды. Мы продолжим борьбу до победного конца. Мы — гиранцы! Мы — свободные люди!
Мужик заглох, а Джесси отчего-то всхлипнул. Я покосился на него и увидел, что в его глазах стоят слёзы.
— Ты расплакался, что ли? — спросил я, с недоумением глядя на него.
Джесси сделал глубокий вдох и попытался успокоиться, вытирая слёзы с лица.
— Все эти люди мертвы. Мир слишком жесток и несправедлив, — пробормотал он.
— Экий ты сентиментальный, — я отрицательно покачал головой. — Тот бородатый ясно дал понять — они добровольно стали воинами, стало быть, знали, на что идут. ТЫ вообще-то тоже хочешь стать воином, а судьба воина — смерть в бою.
— Ты в своём уме? Все эти люди погибли, просто пытаясь вернуть то, что у них отняли, понимаешь? — воскликнул Джесси, глядя куда-то вдаль, сквозь металлические контейнеры.
Я пожал плечами.
— Наши воины тоже погибают. В прошлом месяце я потерял Брэда-26 из своего отряда. Он был мне как брат. А в позапрошлом Дэниса-22 и Майкла-39 из соседнего отряда. Со всеми я был хорошо знаком, и мы многое прошли вместе.
— И что, ты не плакал, когда они погибли?
Я задумался — а плакал ли я хоть раз в своей жизни? Точно нет. Да и зачем мне это?
— Нас учат принимать потери как данное, — холодно ответил я. — Я не могу плакать каждый раз, когда теряю собрата по оружию.
Увидев моё невозмутимое выражение лица, Джесси махнул рукой.
— Я так и думал. Зачем горевать по погибшим, если ваша долбаная корпорация наклепает новых таких же клонов, — процедил он сквозь плотно сжатые зубы. — Прилепят новую цифру и готово — можно отправлять в бой.
— Разве у вас не так? — пожал я плечами. — Просто наши технологии гораздо выше уровнем.
Джесси тяжело вздохнул.
— Ты не понимаешь. У нас нет клонов. У нас есть семьи, дети, родные. Каждый ушедший — это навсегда. Нет замены, нет копии. Их больше нет в этом мире.
Я посмотрел на него с подозрением.
— Хочешь сказать, что в мире больше нет ни одного Джесси?
— Такого как я, больше нет. Не улучшенного, не худшего, никакого. То есть, конечно, есть другие люди с таким же именем, но они — не я…
— Ну вот, — я усмехнулся. — А я, по-твоему, кто такой? Бездушная машина? Искусственный интеллект? Посмотри внимательно, — я протянул ему свою ладонь. — Видишь? Я тоже из плоти и крови, а здесь, — я приложил палец к виску, — только моё сознание и ничьё больше. Макс-46 вообще другой человек. И кстати, он совсем не успешный боец. Так что не понимаю твоих претензий…
— Ой, ладно! — Джесси отмахнулся от меня и зашагал дальше.
Точно неуравновешенный. А ещё хочет быть воином. Если хочешь сражаться на поле боя, то должен выполнять приказы любыми средствами, даже ценой собственной жизни. И тут уж не до сантиментов.
Я лишь пожал плечами и не стал забивать себе голову глупостями, продолжая изучать город.
Контейнеры были расставлены примерно так же, как были расположены многоэтажные дома в Кибер-сити. Вот только у нас дома больше ста этажей, а здесь едва ли пять-шесть наберётся. Однако расставлены они были ровными рядами, таким образом, чтобы между ними оставались удобные проходы.
В одном из таких проходов я вдруг увидел самый настоящий бронетранспортёр на магнитной подушке. Правда, он весь был в выбоинах и раскрашен отчего-то в дурацкий розовый цвет. У этих гиранцев вообще ничего святого нет. Точно дикари. А в иллюминаторах этого бронетранспортёра я и вовсе увидел какой-то ужас. Оттуда глазели какие-то уродливые миниатюрные гиранцы с огромными глазами, и большая часть из них была беззубая. Это что ещё за уродцы? Бесовщина какая-то…
Видимо, весь ужас был написан сейчас на моём лице, отчего Джесси даже перестал дуться.
— Чего ты уставился? — спросил он хмуро посмотрев на меня. — Это же БТР.
— Я и без тебя вижу, что БТР. Ты лучше объясни — какого чёрта он розовый⁈
— Так для детей покрасили — недоумённо посмотрел он на меня. — Их в школу на нём возят.
— Для каких ещё «детей»? — удивился я. — Кто это вообще такие?
— Так вон же сидят, дети.
— Вон те уродцы? И вы изуродовали военную машину только для того, чтобы возить своих инвалидов?
— Да никакие они не инвалиды, — заявил Джесси. — Это же дети! Ну, я же тебе рассказывал. Когда мама и папа любят друг друга, у них появляются дети. Затем они вырастают и становятся взрослыми, такими же как ты.
— Да что у вас всё как-то сложно. Неужели нельзя просто создавать нужные экземпляры? Это гораздо проще и не нужно тратить время на вот такие уродливые промежуточные стадии.
— Да вовсе не уродливые, — хмыкнул Джеси. — Это просто ты тупица с извращённым разумом.
— Разум извращён, ага, — я хмыкнул. — По крайней мере, я никого не оскорбляю.
— Да как раз этим ты и занимаешься. Вообще только и делаешь, что оскорбляешь. Называешь меня каким-то недоразвитым, детей называешь уродами.
— Так это не оскорбление, а констатация факта.
— Так вот и я констатирую факт, что ты безмозглая, бездушная, ненастоящая копия и больше ничего.
Я лишь поднял брови и вздохнул. Что взять с примитивных дикарей, живущих где-то глубоко под землёй.
— Ладно, куда нам дальше идти? — спросил я.
— Идём, — позвал меня Джесси. — Сегодня уже поздно, переночуем у меня дома, а потом двинемся дальше.
— Слушай, — обратился я к нему, когда мы шагали мимо домов-контейнеров. — Я понимаю, что гибель ваших людей может задевать твои чувства. Но это война и ты не можешь лить слёзы по каждому погибшему.
Джесси сначала промолчал, собираясь с мыслями, а потом всё-таки ответил.
— Тот рыжеволосый парень — Джонатан, он жил когда-то с нами по соседству, — ответил он нетвёрдым голосом. — А теперь я узнал, что он погиб, увидел обращение и меня это расстроило. Мы с его сыном дружили и часто играли вместе во дворе.
— Послушай, Джесси, если хочешь быть воином…
— Ой, не начинай, — прервал он меня. — Я хочу быть воином, но не хочу слушать твои нравоучения.
— Но ты не сможешь быть воином, если не начнёшь думать, как воин! — веско заметил я.
Джесси закатил глаза.
— Ну что ты хочешь мне сказать?
— Я хочу сказать, что на войне нужны сильные духом люди, способные принимать потери и идти дальше. Если сомневаешься в моих словах, то посмотри вокруг, — я обвёл руками бесконечную череду контейнеров повсюду. — Мы, имперцы, не позволяем эмоциям брать власть над собой. И вот результат. Наши города там, на поверхности, — я ткнул пальцем вверх, — процветают и развиваются. В то время как вы под землёй прячетесь как крысы по норам. Вы никогда не сможете
