— Но вы не выиграли «сражение, — напомнила Келли.
— Ты так считаешь?
Девушка пожала плечами:
— Конечно, ведь солдаты Союза сумели сорвать ваше наступление.
— Сомневаюсь. Сомневаюсь, что солдаты Союза смогли бы удержать меня здесь, — задумчиво проговорил он. Оторвав от нее взгляд, он огляделся вокруг. — Возможно, мы не победили, не удержали плацдарм. Но вряд ли все-таки победили северяне.
Келли не хотелось вспоминать о последствиях битвы. Трупы со двора уже убрали. По правде говоря, жаль было тратить время, отпущенное им судьбой, на воспоминания. Ей очень хотелось, чтобы Камерон задержался. Он еще не окреп, убеждала она себя, а вся округа так и кишит янки.
Он, конечно, не дастся им в руки, будет сопротивляться. И скорее умрет, чем сдастся без боя.
Она улыбнулась, прогоняя невеселые мысли.
— Так, значит, все южане — джентльмены, прирожденные наездники, — хмыкнула Келли. — Имей в виду, северяне им в атом не уступят.
— Но мы очень хорошие наездники! — усмехнулся он.
— Думаю, и северяне тоже.
— С нами невозможно тягаться.
— Да, от скромности ты не умрешь!
— Узнаю добропорядочную миссис Майклсон, — хмыкнул он в ответ.
Смутившаяся Келли бросила цыплятам лишнюю пригоршню зерна.
— Да, я очень добропорядочная женщина, и не стоит забывать об этом, — сказала она, не осмеливаясь взглянуть ему в глада, чтобы не увидеть на его губах лукавой улыбки.
Возможно, когда-то она действительно была добропорядочной, но Дэниел се изменил. Необратимо. Он теперь знал ее лучше, чем любой из живущих на земле мужчин… и умерших тоже. Он освободил ее от старых эмоций и обогатил новыми — она испытала экстаз и сладкое мучение.
Келли все-таки встретилась с ним взглядом. В его глазах снова горел синий огонь. Огонь, который неизменно находил в вей отклик, стоило только ему взглянуть на нее. Огонь, который будил мучительное сладкое томление и, казалось, обжигал ее кожу множеством маленьких угольков.
От этого огня ей следует держаться подальше.
— Расскажи лучше еще что-нибудь об этих известных — печально известных! — людях в сером, — попросила она. — Расскажи о Ли. Он действительно такой гениальный, как о нем говорят?
Дэниел усмехнулся.
— Гениальнее нет на свете, — отозвался он и, спрыгнул с жердочки, навалился на калитку. — Представь себе, Келли, у него был прекрасный дом в Арлингтоне. Дом и по сей день там, в Вашингтоне, округ Колумбия, на высоком холме, откуда открывается вид на Потомак. Причем не просто дом его жены. Ведь она…
— Правнучка Марты Вашингтон и Джорджа Вашингтона, — тихо продолжила Келли. Дэниел удивленно приподнял брови. — Я слышала, — кивнула девушка, — о вашем генерале Ли ходят легенды, он так же популярен здесь, как и на Юге. Многие искренне считают, что если бы он командовал северянами, то война бы давно уже закончилась. Говорят, он блестящий полководец и прекрасный человек.
Дэниел задумчиво улыбнулся:
— Да, верно. Порой, когда кажется, что войне не будет конца, я думаю о Мастере Ли, как мы его иногда называем, о его жене Мэри, об их доме.
— А что Мэри Ли? — осторожно поинтересовалась Келли.
Дэниел грустно усмехнулся:
— Мэри Ли любит своего мужа. И свято верит в правильность всех его решений.
— Но ведь это она потеряла дом, — сказала Келли. — Он все время в походе, на войне.
— Гоняет янки, — хмыкнул Камерон. Келли бросила на него испепеляющий взгляд. Он тихо рассмеялся и приблизился к ней. — И делает это мастерски.
— Неужели?
— Да. Как н все южане. Сама посуди: я всего лишь осторожно приближаюсь к тебе, а ты уже готова удрать.
Сердце у нее бешено забилось. Да, она действительно попятилась. Просто не в состоянии вынести восторженный трепет, который охватывает се всякий раз, когда он смотрит на нее. Да, надо научиться держать себя в руках, чтобы вновь обрести чувство собственного достоинства и, да простит ее Господь, свои моральные принципы.
— Я вовсе не пытаюсь удрать, — торопливо возразила она.
— В таком случае стой спокойно.
— Но сдаваться я не намерена!
Камерон медленно приближался. Она выронила из рук ведерко с кормом для цыплят и метнулась к загону для скота, не спуская с него глаз.
— Какой смысл сражаться, если война уже проиграна? — спросил он.
— Вы не правы, сэр. Война не проиграна. Проигрывать сражение за сражением — это еще не значит проиграть войну!
— А если измотать силы противника?
— Только не такого непреклонного.
Камерон помедлил с минуту и вновь скривил губы в улыбке:
— Вам когда-нибудь приходилось заниматься любовью в стоге сена, миссис Майклсон?
Девушка онемела от неожиданности, хотя должна бы уже привыкнуть к его фокусам.
Он не стал ждать ответа, а приблизился к ней вплотную.
Келли, не выдержав, тихо охнула и, скользнув в калитку, оказалась за оградой.
— Полковник, вы слишком форсируете события! — воскликнула она. — Думаю, нам не помешало бы проявить немного сдержанности…
— С вами трудно не согласиться, миссис Майклсон, — вежливо отозвался он. Но тут же, едва коснувшись ограды, легко преодолел ее и оказался рядом с ней.
— Дэниел Камерон…
— Значит, ты никогда не занималась любовью на сене?
Она снова попятилась.
— Думаю, вряд ли прилично…
— Ах, Келли, Келли, это нельзя считать чем-то приличным или неприличным. А запах сена так приятен…
— Сено колется и забивается в волосы.
Он рассмеялся. Даже в темноте было видно, как поблескивают его синие глаза.
— Подойди сюда, женщина! — скомандовал он. Потом, схватив ее за руку, притянул к себе.
Девушка вмиг растаяла. Неужели она полюбила? Так быстро и так легко? А может быть, во всем виновата война?
— Что ты себе позволяешь, мятежник? — ледяным тоном осведомилась она, высвобождаясь, сделала шаг назад, но тут же споткнулась и хлопнулась именно туда, где он хотел ее видеть, — в стог сена.
Он немедленно бросился в сено рядом с ней, обнял ее и с наслаждением глубоко вдохнул.
— Изумительный аромат, такая свежесть…
— Только поосторожнее, а то вляпаешься в коровью лепешку, — остудила его Келли.
Он тихо рассмеялся хрипловатым завораживающим смехом и прикоснулся к ней губами. Под простеньким голубым хлопковым платьем с лифом на пуговках и широкой пышной юбкой, как оказалось, ничего не было.
