меня кто-то есть? А спросить не пробовала?
— О чем спрашивать? Тебе какая-то телка — ой, извините, твоя девушка — пишет «любимый». Тут не о чем спрашивать.
— Ага. А я ей что-нибудь писал? — Он поднимает одну бровь и чуть наклоняет голову набок, глядя на меня с какой-то жесткой иронией. — Таким макаром любая ошибившаяся номером дурочка может меня подставить?
— Так она ошиблась номером?
— Нет. Это моя бывшая. Объяснить, что это слово значит? Это человек, с которым ты встречался — но уже давно. Вот.
Дима достает телефон и открывает переписку с Олей — так подписан контакт, — демонстративно пролистывает его вверх. Тонна сообщений от нее — и ни одного от него. Это можно было бы легко подделать, удалить часть переписки. Но среди Олиных сообщений мелькает и одно от Димы, и вот в его подлинности я уже не сомневаюсь:
«Ты отстанешь от меня или нет? Мы уже три месяца как разбежались, уймись!»
— Черт, — только и остается сказать мне.
— Обязательно девушкам нужно самим что-то себе накрутить, напридумывать, а потом парням приходится с этим разбираться.
Я смотрю на Диму со смущением. Он отчасти прав — да, напридумывала. Но я так часто вижу (и создаю) ситуации, где мужчины изменяют, что уже и не предполагаю никаких других вариантов.
— Ну что, теперь уже: «привет»? — Дима распахивает руки, и я с радостью и легкостью погружаюсь в его объятья. Правда, ненадолго — он отодвигает меня и не спрашивая разрешения разувается, проходит вглубь квартиры. — Пойдем, попьем чаю. Есть еще что обсудить.
Мы проходим на кухню, и я ставлю чайник, хоть и понимаю, что это лишь предлог.
— Проблема не в том, как ты отреагировала. Проблема в том, что ты ни слова мне не сказала — сама всё решила за двоих.
— И ошиблась, — шепчу я.
— Ошиблась, — кивает Дима. — Я мог показать тебе эту переписку в тот же день. Нужно было просто спросить. Ты так ворчишь на мужиков, которые что-то там утаивают, не говорят со своими девушками о проблемах, вместо этого бегут налево за юбками. А сама-то что? Неужели так сложно было задать вопрос, который решил бы всё в тот же миг? Почему из-за твоего молчания я три дня ломаю голову, что же случилось?
«Три дня ломаю голову». В голосе Димы обвинение, но я все равно капельку рада — значит, не только мне было плохо. Неужели между нами действительно возникли чувства? В это сложно поверить — мы ведь так мало друг о друге знаем. И все же…
— Извини. Я была неправа, — тяжело вздыхаю, всеми силами показывая раскаяние.
Дима смотрит на меня несколько секунд, потом как-то резко выдыхает воздух и усмехается.
— Ладно, проехали. Идем уже ко мне.
Под звуки закипающего чайника я погружаюсь в его объятья, и мы сидим на диванчике на кухне, словно помирившаяся семейная пара, которая спешно пытается придумать, о чем же можно поговорить после ссоры.
— Как дела с машиной? Полиция нашла кого-нибудь?
— Сначала нашла. Какого-то типчика. Я так и не понял, с чего они взяли, что это он, у него вроде и машины-то нет.
Прекрасно знаю, «с чего они взяли». Я сама навела их на Олега. Значит, ошиблась?
— Но он не виноват, — продолжает Дима. — Я сам нашел виновного. Вернее, виновную.
— Это… Оля, кажется?
— Ага. Видимо, у меня такая судьба — связываться с ненормальными. Хотя в сравнении с ней ты вполне себе адекватная.
Его грудь подрагивает от сдерживаемого хохота. Троллит меня, понятно.
— Ты просто плохо меня знаешь, Дим. Может, я той «ненормальной» еще и фору дам.
— Это намек, что с тобой лучше не ссориться?
— Почему же намек? Прямым текстом говорю!
Перешучиваясь, мы касаемся друг друга, и объятья плавно переходят в прелюдию. Когда Дима уже нависает надо мной над диваном, я взвываю:
— О-о нет, даже не думай! Еще раз ютиться на этом полуметре я не хочу. Пойдем уже в спальню.
— Любишь комфорт? — шепчет Дима над ухом, даже не думая меня отпускать. — А как тебе фраза «с милым рай и в шалаше»?
— Согласна на шалаш, где нет этого узкого дивана. Там хотя бы нет риска упасть и сломать себе голову.
Дима смеется, встает на ноги и помогает мне подняться. Рывок получается слишком резкий, я вновь оказываюсь в его объятьях, но Дима, ведомый хорошим настроением, закидывает меня на плечо.
— Отпусти! — то ли визжу, то ли хохочу я. — Варвар!
— Добыча. Моя женщина! Нести в пещера. Любить, целовать, — ржет он в ответ и, изображая походку неандертальца, тащит меня в спальню, где закидывает (довольно аккуратно) на кровать.
А вот здесь уже не до шуток. Мне нравится целовать его, нравится, как его руки уверенно и при этом нежно снимают с меня одежду. Нравится, что при моей попытке опуститься ниже Дима легко направляет мои движения, намекая, что делать дальше. Да и сам не теряется — его губы изучили, наверное, все мое тело, прежде чем мы добрались до самого важного.
Ловлю себя на мысли, что еще ни с кем у меня не было именно так — легко, как-то естественно, весело, комфортно, чувственно. И речь не только про секс, но и про всё остальное. Проблемы, которые кажутся мне неразрешимыми, Дима умудряется обернуть в легкую задачку буквально несколькими фразами, парой действий. Он легко простил мне и испорченную машину, и мою несвоевременную обиду за обман — который на самом деле не был обманом.
Я чувствую, что однажды мы вернемся к теме моих проверок и что однажды это тоже может стать камнем преткновения. Но, буду верить, и в этой ситуации Дима сможет легко разобраться с проблемой и указать путь, который устроит нас обоих.
И этот разговор действительно состоялся. Правда, завершился он совершенно не так, как я планировала.
Глава 28
Декабрь подкрался незаметно. Я и оглянуться не успела, а Карина как-то в разговоре случайно бросила: «Вы же с Димой уже три месяца встречаетесь?»
Действительно, три месяца. За это время у нас появились свои традиции: например, проводить пятницы вместе, что бы ни случилось. Из-за этого Карина на меня постоянно ворчит — раньше вечер перед выходными целиком принадлежал ей, теперь же приходится встречаться в другие дни.
Еще одна традиция, вернее, ритуал — при встрече рассказывать какую-нибудь новость, или что-то забавное, что с нами случилось за последнее время. Началось всё как шутка, но теперь ни одно свидание не обходится без «обмена новостями», буквально одной фразой.
Когда
