Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
жёсткий и дотошный – мало что дал. «Никакого раскаяния, никакого сознания, кроме, когда уже отрицание невозможно, и то пришлось вытаскивать жилу за жилой. Ожесточение и ни одной слезы. Заклинали всем, что у него осталось святым, облегчить предстоящую ему участь чистосердечным раскаянием и сознанием! Ничего не помогло!» – запишет великий князь Константин Николаевич, отец злоумышленника, в своём дневнике по результатам допроса.
Сразу скажем: версия о том, что великий князь из благородства покрывал своего любимого адъютанта, исследована со всех сторон; она не имеет под собой никаких оснований, кроме эмоциональных: «Такой человек, как Н. К., не мог украсть!» Мог, конечно, вполне мог; он вообще, как нетрудно убедиться, много что мог.
Великий князь Николай Константинович (1870-е)
Мотив лежал на поверхности. Молодой человек был без ума влюблён в американку Фанни Лир (Fanny Lear; настоящее имя – Генриетта Блекфорд, в девичестве Эйли), актрису и танцовщицу из породы «охотниц за бриллиантами». «Она молода и ослепительно хороша. У неё белокурые локоны, полные мягкие губы и соблазнительно круглые формы. И вообще, вся она – сплошной соблазн. Мужчины, видя её, думают об одном, всегда о том же», – пишет принц Михаил; поверим ему, благо фото имеется.
«Государь довольно долго говорил об этом тяжёлом для него семейном горе, несколько раз возвращался к нему в продолжение моего доклада, высказывал своё намерение исключить Николая Константиновича из службы, посадить в крепость, даже спрашивал мнения моего: не следует ли предать его суду? Я советовал не торопиться с решением и преждевременно не оглашать дела. Была речь о том, чтоб освидетельствовать умственные способности преступника: поступки его так чрезвычайны, так чудовищны, что почти невероятны при нормальном состоянии рассудка».
Милютин Д. А. Дневник, запись от 18 апреля 1874 г.
Непростое решение
Семейный совет обсуждал разные варианты наказания вплоть до самых суровых, но забота о репутации императорского дома взяла верх: было решено объявить великого князя сумасшедшим. Правда, доктора, осматривавшие молодого человека, патологии не нашли, но заключение составили округло: «Не замечается признаков какой-либо, ясно определившейся душевной болезни, но Его Высочество находится в том болезненном состоянии нравственного растления, которое предшествует развитию многих душевных болезней». Кроме того, «он не только не опечален всем случившимся, но шутит и кажется совершенно равнодушным». Николай был лишён званий и наград, исключён из гвардии, лишён наследства (содержание, полагавшееся ему как великому князю, – 200 000 рублей в год – сохранили) и выслан из Петербурга навечно, при этом ему было объявлено, что он будет неопределённое время состоять под фактическим домашним арестом. Фанни Лир было предписано покинуть пределы Российской империи – также навечно. Она умрёт 7 мая 1886 г. в нищете от чахотки (хотя при выдворении у неё выкупили за половину стоимости долговые расписки её возлюбленного на 100 000 рублей, но рачительное отношение к деньгам, судя по всему, к числу её достоинств не принадлежало).
Вечный скиталец
Николая гоняли по стране семь долгих лет, за это время он побывал и в Крыму, и на Украине, и под Владимиром, и в Оренбурге; наконец, он смог осесть в Ташкенте. Восток, загадочный и столь непохожий на чопорную Европу, манил его со времён Хивинского похода 1873 г. Теперь же в Оренбурге он увлёкся разведкой иного рода: его интересовали пути и перспективы дальнейшего освоения этого потенциально невероятно богатого края. Две брошюры – «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим» и «О выборе кратчайшего направления Среднеазиатской железной дороги» – яркое тому свидетельство.
В Оренбурге он женится на дочери местного полицмейстера. Брак вызвал высочайший гнев и был расторгнут через Синод. «Паршивую овцу» погонят дальше, в Ташкент; его избранница поедет за ним. Их союз долгое время будет оставаться гражданским, но потом его узаконят; к этому времени Николаю Константиновичу уже было дозволено именоваться князем Искандером – он сам выбрал эту фамилию. Надо думать, вдохновлялся он не любимым псевдонимом Герцена, а «Искандером двурогим» – Александром Македонским.
Он «поставил на хло́пок» и стал фантастически успешным предпринимателем, причём его «казённое содержание» было лишь стартовым капиталом, а в последующие годы Николай Константинович будет тратить на благотворительность и иные «бездоходные проекты» гораздо больше, чем ему выдавало государство. Строго говоря, он построил пол-Ташкента: театр-цирк, клуб, несколько училищ, больницу, дом престарелых и – он не был бы самим собой, кабы этого не сделал – публичный дом.
В середине 1890‑х гг. он создаст вторую семью с 15‑летней дочерью местного казака Дарьей (как сам утверждал, приобрёл её у отца за 100 рублей), но и первую не бросит; говорят, он не раз появлялся в обществе с обеими своими дамами. А потом женился ещё раз, опять-таки по любви и для комплекта, на 15‑летней гимназистке, причём сумел не только обмануть священника относительно своего холостого состояния, но и уйти из-под надзора. Что тут скажешь? Необычный человек, «человек-оркестр». Венчание признали недействительным, девушку услали на Кавказ, его – в наказание – в Крым. Там за ним полторы недели наблюдал специально вызванный выдающийся судебный психиатр профессор Сербский; его диагноз гласил: «дегенеративный психоз с притуплением нравственного чувства». Похоже, четвертью века ранее император со своим решением «попал в точку»… Через пять лет неприкаянного великого князя вернули в его любимый Узбекистан.
Его заслуги в ирригации «Голодной степи» – солончаковой пустыни на левобережье Сырдарьи – огромны. Благодаря его средствам и усилиям там появились каналы и более сотни посёлков. По справедливости, всю эту область следовало бы назвать «Искандеровской», но и так топонимов хватает: Искандер-арык, посёлки Искандер и Романовский.
Он умер в начале января 1918 г. от болезни лёгких. Через 101 год после его смерти в январе 2019 г. нашёлся принадлежащий ему клад предположительной стоимостью более 1 миллиона долларов: золотые и серебряные монеты, посуда, старинные иконы, книги и другие произведения искусства. Можно не сомневаться: это не последний привет потомкам от великого князя Николая Романова, вора и женолюбца, умницы и таланта, незаурядного исследователя и предпринимателя, щедрого благотворителя и неутомимого жизнелюба.
16. Сюжет для большого романа
Суд над обитательницей публичного дома Розалией Онни, обокравшей посетителя, Российская империя, 1874 г.
«Лев Толстой очень любил детей…» – так начинается десяток «литературных анекдотов» великого насмешника Даниила Хармса. А вот судебную власть гений русской литературы жаловал не очень. Что, впрочем, не мешало ему регулярно заимствовать сюжеты из судебной практики…
Пореформенный российский суд сразу же, с первых дней своего существования оказался в центре общественного внимания.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
