капюшоном.
– Соскучилась?
– Снова будешь язвить?
– А ты снова будешь играть? Успокойся, твоему бывшему плевать на тебя, и тебе пора бы выбросить его из головы.
Таня застыла, глядя на него во все глаза. У нее от неожиданности даже рот приоткрылся.
– Ты думаешь, мне есть дело до Влада?
Псих пожал плечами.
– А разве нет?
Захотелось подойти ближе, потянуться к нему и поцеловать в кончик носа. Вот так вот нелепо, ни о чем не думая. Стало так смешно, что Таня не смогла сдержать улыбку.
– Похоже, как будто ты ревнуешь.
Псих посмотрел на нее пристально, он словно искал что-то в ее глазах, но все никак не мог найти.
– Я… – он сглотнул. – Черт, это так заметно?
О боже, Таня не могла поверить в то, что они на самом деле говорили об этом. Потому что это были ОНИ. С первого дня друг друга не переносящие. ОНИ, которые просто столкнулись, потому что Таня идиотка, а псих – это… ПСИХ. И не было никаких предпосылок для их хорошего отношения друг к другу, а теперь они стояли здесь и разговаривали, как самая настоящая парочка?
– Не заметно. Но теперь я знаю, что ревнуешь.
Таня расхохоталась, псих схватил ее за рукав, потянул на себя. Они могли бы обняться прямо здесь, без лишних глаз, просто потому что им хочется. Но вместо этого начали дурачиться, толкаясь и цепляя друг друга за одежду, пока Джек прыгал между ними, пытаясь тоже стать частью этой игры.
В какой-то момент Таня с визгом побежала, а псих бросился за ней, и они неслись так, на всей возможной скорости, пока Джек не повалил Таню на землю, запутавшись у нее в ногах.
Таня рухнула.
Что-то хрустнуло в наступившей тишине, и она уставилась на психа полными ужаса глазами. Тот замедлился на секунду, на лице его отпечатался дикий страх, а потом он упал на колени рядом с Таней, начиная ощупывать.
– Что болит?! Рука? Нога? Что, Таня? Где больно?!
– Я не… Я не знаю!
– Давай же, пошевелись, не лежи пластом!
– Я не могу… не могу пошевелиться…
Таня никогда в жизни ничего себе не ломала. Никогда.
А еще она никогда в жизни не ходила в театральный кружок, поэтому для нее было какой-то загадкой века то, что псих повелся на ее спектакль.
Он в панике ощупывал ее, при этом стараясь прикасаться как можно осторожнее, пытаясь найти перелом, кровь, хоть что-то, а Таня хрипела и пучила глаза, делая вид, что сейчас отбросит копыта, пока, наконец, ее не скрутило от смеха.
Как же она хохотала!
Ей казалось, что она может разбудить весь поселок своим смехом.
Особенно когда увидела выражение лица психа.
– Хреновая шутка, – прошипел он зло.
Джек прыгал вокруг и лизал в лицо то Таню, то его. Казалось, ему вообще ни до чего не было дела. Чистый воздух, огромное пространство для бега, никаких тебе машин и других собак. Красотааа.
– Думаешь? – спросила Таня, все еще смеясь и вытаскивая сломанную ветку из-под спины.
– Думаю, что ты давно не получала по заднице.
Ох, Таня бы с удовольствием получила от него по заднице, но не сейчас, позже. Сейчас же она обняла психа и потянула на себя, чтобы тот завалился сверху, теряя равновесие.
Они поцеловались, и весь остальной мир отошел на задний план. Таня чувствовала губы психа на своих губах, его язык у себя во рту, его пальцы, блуждающие по лицу, и больше ни до чего ей не было дела.
Глава 17
Наверное, стоило быть чуть тише.
Чуть осторожнее.
Но Таня вертела на всех своих фаллоимитаторах эти ваши правила, потому что ее мысли уже давно скатились в штаны.
Она ударилась спиной о дверь в их комнате, псих стянул с нее штаны вместе с трусами – он даже не пытался церемониться. Они поцеловались, жадно впиваясь в губы друг друга, Таня почувствовала запах тела психа и его возбуждение, так что… Ей было совершенно плевать, если их услышат.
Даже родители. Особенно родители, ведь это было идеей мамы пригласить их, так что пусть вынимает из тумбочки свои беруши.
– Твою мать, – заскулила Таня, когда псих толкнул ее на кровать.
Толкнул, а сам встал над ней, полностью одетый. Он никуда не торопился, оглаживал тело Тани взглядом, его глаза светились в темноте.
Таня медленно выдохнула, пытаясь контролировать себя – не тащить психа за руку в постель, не умолять его, а просто ждать – смиренно и тихо.
Наверное, это был Танин срыв. Что называется – дамочка раскодировалась. Не трахалась так долго, что теперь не может остановиться.
Казалось бы – в бане ее так отделали, что можно спать спокойно несколько дней. Но нет. Едва только псих поцеловал ее – все повторилось.
Таня стянула с себя толстовку через голову. Она вся была в сухих травинках, еще бы – они ведь валялись прямо на земле, как два идиота.
– Ты идешь? – спросила она, не в силах больше молчать.
Псих кивнул. После чего лег на нее, прижимая своим большим тяжелым телом к кровати. Ткань его джинсов царапала Танину обнаженную кожу, но это было так невыносимо приятно, что в какой-то момент она начала тереться, толкаясь ему навстречу.
– Разденься, – попросила она.
Псих приподнялся на руках, увеличивая расстояние между их лицами. Таня потянулась за ним – неосознанно, как будто ее примагнитили чужие губы, и она не могла затормозить.
Она смотрела, не дыша, как псих стягивает с себя кофту и футболку, а потом припала к его торсу всем телом – начала оглаживать, целовать. Его твердые плечи были для Тани чертовым адом и раем. Кубики его пресса – ее помешательством. Таня скользила по его животу губами и языком, постанывая и чувствуя, как от возбуждения начинает кружиться голова.
Она не могла остановиться. Проводила руками по его груди, задевая соски, трогала ключицы и шею. Псих молчал, но Таня слышала, как сбивается его дыхание.
Она могла делать это часами.
Целовать и гладить, собирать соленую влагу языком, жадно сглатывать, а потом повторять все с начала.
В какой-то момент псих подцепил пальцами Таню за подбородок и потянул на себя.
Таня едва успела поймать ртом немного воздуха, когда ее погрузили в беспощадно глубокий, страстный поцелуй.
Она не чувствовала своих ног и дышать удавалось
