– Иванова упоминала о какой-то опасности? – Мадаев замер, уставившись на Дмитрия и перестав записывать.
– Не в буквальном смысле, не о какой-то конкретной… Валентина подразумевала те опасности, которые подстерегают легкомысленных девушек, особенно имеющих деньги… Знаете, её весьма беспокоило то, например, что Зосимова часто собирала у себя в доме гостей – но большее их количество была однодневками.
– Это как? – не понял он.
– Малознакомые люди, многие из которых приглашались ею только один раз.
– А, Иванова говорила об этом… Бердников тоже лишь один раз был на вечеринке Зосимовой, – вспомнил Костя. – А на ваших сеансах Зосимова или Иванова что-то рассказывали о нём?
– Не особо много. Да и имени его они не произносили: Екатерина называла его «мой парень», а Валентина – «молодой человек Кати». Иванова упоминала, что он ей не нравился и что Екатерина достойна лучшего. А Зосимова говорила, что она не ощущает себя с ним защищённой и потому он не внушает ей доверия, как потенциальный жених. Она жаловалась, что много даёт ему, – речь не только о деньгах, а в общем о настроении и времени, как она говорила… Взамен же он не давал ей ничего, что оказалось бы равноценным её усилиям сохранить эти отношения на том уровне доверия, которое ей хотелось иметь к нему. Он не только не старался становиться лучше для неё, но и переставал уже быть тем человеком, который ей когда-то понравился.
– Она рассказывала, как они познакомились?
– Да, это было обычное уличное знакомство: он заметил, что девушка промокла под дождём, подошёл и предложил свою куртку. Она не хотела брать, но он был таким галантным, что она позволила себя уговорить, и они вместе дошли до её дома. Как вам? – пристально посмотрел Зверев на Мадаева.
– Как вы и сказали: обычное уличное знакомство… – сухо отметил тот, не собираясь рассказывать о своих подозрениях, что Бердников познакомился с Зосимовой намеренно. «Хотя, конечно, на одном из сеансов гипноза Валентина упоминала, что, похоже, видела Бердникова в Беломорске в день своего знакомства с Екатериной, но, наверняка, Зверев не обратил на это внимания, так что и мне говорить с ним об этом незачем…». Его брови нахмурились, когда он обдумывал это, и Дмитрий, пристально следивший за изменениями в его лице, чуть усмехнулся. Или же Косте это только показалось, когда, подняв голову, он заметил его взгляд и, возможно, остатки скрывшейся усмешки.
– Зосимова говорила, как дальше развивались их отношения?
Зверев ответил не сразу – для начала он вытащил из дорогого хьюмидора новую небольшую сигару и неспешно отрезал золотыми ножницами краешек. «А он не может сам себе внушить отказ от курения?..», – с сомнением подумал Костя, но промолчал, ожидая слов.
– Только то, – произнёс, наконец, Дмитрий, с удовольствием раскурив сигару, – что Бердников стал навещать её, а ей это нравилось. Она даже как-то описала его впечатление, когда он впервые посетил её квартиру. Он был, как это точнее сказать… шокирован масштабом, объёмом великолепия – там ведь и окна огромные, до пола, и люстры шикарные, потолки высокие, мебель дорогая…
– Это ведь было не очень осторожно с её стороны? Может, Иванова была права, считая Зосимову несколько легкомысленной?
Он пожал плечами.
– Молодой девушке хотелось жить. К тому же она не сразу пригласила Бердникова к себе, а только когда узнала получше. Он был любезен и обходителен… Да и без денег люди погибают, поэтому она поступила так, как желала.
– Понятно… А вы так подробно описали квартиру Зосимовой… Вы там когда-нибудь бывали? – сказав это, Костя уставился прямо в глаза Звереву, с досадой про себя отметив, что вопрос, кажется, прозвучал слишком провокационно…
Он не ошибся: Зверев посмотрел в ответ так внимательно, будто пытался измерить объём его головы и возможное количество мозгов, которые способны туда уместиться.
– Зосимова была моей клиенткой, потому нет, у неё дома я не бывал, – спокойно ответил он, на миг отложив сигару. – А о том, как выглядела её квартира, рассказывала она сама.
– Ясно. А, может, вы давали ей что-нибудь? – поторопился Мадаев перевести тему. – Прописывали лекарство?
– Нет, у неё была сильная натура, ей не требовались лекарства.
– То есть, в отличие от Ивановой, Зосимовой вы ничего не прописывали? – повторил Костя, немного насупившись: он заметил, как, уж не в первый раз за последние несколько минут, Зверев снова взглянул на часы, и понимал, что время беседы иссякает.
– Ничего ей не прописывал и не давал ни волшебных порошков, ни каких-то специальных вещей, – усмехнувшись, ответил тот.
– Тем не менее, несмотря на её сильный характер, как вы думаете, могли ли ссоры повлиять на неё?
– Хотите спросить, могла ли она после очередного конфликта с Бердниковым покончить с собой? – перефразировал Зверев. Взгляд его был ледяным и пронзительным.
– Именно, – кивнул Мадаев, и тот задумался.
– Думаю, могла, – наконец, ответил он. – Конечно, это было не совсем в её характере. И всё же она могла не выдержать перипетий жизни, устать и в какой-то момент пожелать всё это изменить. Или же решить просто проверить, хватит ли у неё смелости сделать подобное… Это также отвечает её характеру – сильному, напористому. Она могла просто проверять, сумеет ли шагнуть…
«Ничего себе проверочка!», – подобного Костя решительно не понимал.
– Вы можете сказать что-то ещё важное о Зосимовой, Ивановой или их отношениях с Бердниковым?
Зверев бесстрастно пожал плечами. Его подвижные пальцы, покрутив немного сигару, оставили её в пепельнице, и, вполне недвусмысленно поглядев на дверь, он перевёл взгляд на следователя, словно проверяя его на сообразительность.
– Дмитрий Никифорович, вы так смотрите, будто ждёте, что я сейчас уйду, – отметил Мадаев, которому надоели эти намёки.
– Так и есть, – усмехнулся тот. – А вы делаете успехи…
Но Костя пропустил это мимо ушей.
– Вы знаете, я подумал, – сказал он, – что не стоит мне ждать, когда пройдёт ваш сеанс с Ивановой. Давайте начнём сразу с сеанса гипноза.
– Не хочется вас расстраивать, но, думаю, Валентине Осиповне лучше сначала побеседовать со мной…
Не успел Мадаев ни возразить, ни согласиться с его мнением, как они вдруг услышали смущённый голос:
– Ну, если это так важно, то можно и сразу… – в дверях стояла Валентина: Анастасия сообщила ей, что Зверев её ожидает, но пока что у него в кабинете следователь, так что она решилась сама войти.
– Вы уверены? – пристально посмотрел на неё Дмитрий, видимо, оценивая её силы. Она кивнула.
Вскоре она полулежала на кресле, закрыв глаза. Но спокойствия в её лице было мало – по нему то и дело пробегала тревога и иногда печаль. А может, так только казалось Мадаеву, неотрывно глядящему на неё.
– Расскажите подробнее, что вы знаете о расставании Зосимовой и Бердникова? – сказал он, но Зверев перефразировал его слова:
