— О, я непременно постараюсь этого не делать, дорогая. И буду чрезвычайно разумен. Я буду ждать вас в одиннадцать часов вечера послезавтра. Не разочаровывайте же меня, иначе мне придется огласить тот прискорбный факт, что последняя представительница рода нортамберлендских Баллинджеров не платит свои картежные долги. Подумайте о том, какое это унижение, Августа. А ведь его так легко избежать! Стоит всего лишь заехать ко мне на минутку. — С этими словами Лавджой повернулся и исчез в толпе.
Августа смотрела ему в след, в душе у нее бушевала буря.
— Ах вот ты где, Августа! — услышала она за спиной голос Клодии. — Может быть, мы все-таки пройдем в ложу к Хейвудам? Спектакль вот-вот начнется, и нас ждут.
— Да. Да, конечно.
…Эдмунд Кин , как всегда, был неотразим, однако Августа не слышала ни слова. Весь спектакль она думала об одном: как выпутаться из беды, в которую попала из-за собственной неосторожности.
И что бы она ни говорила, невозможно было отрицать тот факт, что ее расписка на тысячу фунтов по-прежнему оставалась у этого подозрительного человека, который и в самом деле не собирается ничего возвращать, пока Августа не приедет к нему и не скомпрометирует себя.
Да, Августа была беспечна, однако далеко не наивна. Она ни на секунду не поверила, что под ночной встречей Лавджой подразумевает обычный светский визит. Этот человек явно намерен потребовать от нее гораздо больше обычного обмена любезностями.
Совершенно очевидно, лорд Лавджой ведет себя не как настоящий джентльмен. Трудно было предугадать, как он поступит с ее распиской, если Августа все же не выполнит его требования и не приедет к нему. Она успела прочесть в его глазах леденящую душу угрозу. Рано или поздно он непременно изыщет способ коварно воспользоваться своими преимуществами.
Возможно, он даже отправится с ее долговой распиской к Грейстоуну. При этой мысли Августа даже зажмурилась от ужаса. Гарри, разумеется, придет в ярость. Дурацкий поступок Августы подтвердит все его худшие подозрения на ее счет.
Конечно, унизительно, но, пожалуй, лучше ей самой все рассказать Гарри. Он, без сомнения, будет крайне недоволен или даже возмущен ее поведением, но, может быть, инцидент послужит ему долгожданным поводом к тому, чтобы объявить их помолвку недействительной.
Казалось бы, такая перспектива должна была вызвать у нее головокружительное чувство облегчения, однако почему-то этого не произошло, и Августа попыталась разобраться почему… Она же совсем не хочет, чтобы ее помолвка с Грейстоуном оставалась в силе. Она была против с самого начала…
Нет, решила Августа, ей грустно вовсе не потому, что она верит в разумность брака с Гарри Грейстоуном. Просто она не желает демонстрировать ему свою унизительную растерянность!
Уж что-что, а гордость у нее есть! Она последняя в роду нортамберлендских Баллинджеров, всегда славившихся своим честолюбием и безрассудной смелостью. Она сама позаботится о том, чтобы честь ее не пострадала.
По пути домой, в карете Хейвудов, Августа пришла к мрачному заключению: она должна изыскать способ выкрасть провокационную расписку. И тогда Лавджой не сумеет с помощью расписки смутить ее и унизить.
— Где, черт побери, тебя носило, Грейстоун?! Я заглянул на все распроклятые балы и вечеринки Лондона, пока искал тебя. У тебя беда, а ты сидишь себе в клубе, спокойный и довольный, и попиваешь кларет! — Питер Шелдрейк рухнул в кресло напротив Гарри и потянулся за бутылкой, продолжая мрачно ворчать:
— Но конечно, в первую очередь мне следовало заглянуть именно сюда.
— Вот именно. — Гарри оторвался от рукописи своей очередной книги о военных походах Юлия Цезаря. — Я решил заехать в клуб и немного поиграть в карты, прежде чем отправиться домой. А в чем, собственно, дело, Шелдрейк? Я не видел тебя в таком волнении с той ночи, когда тебя чуть не застукали с женой французского офицера.
— Это вообще не мое дело, если угодно! — Глаза Питера сверкали. — А исключительно твое.
Гарри застонал: его худшие ожидания оправдывались.
— Уж не собираемся ли мы, случайно, поговорить об Августе?
— Боюсь, что придется. Салли велела мне найти тебя, когда выяснила, что дома тебя, к сожалению, нет. Итак, Грейстоун, ваша дама сердца решила заняться новым ремеслом. И вот-вот станет умелым взломщиком.
Гарри похолодел:
— Какого черта?! О чем ты толкуешь, Шелдрейк?
— По словам Салли, твоя невеста сейчас на пути в дом Лавджоя, который тот снял на весь лондонский сезон. Она, кажется, пыталась вернуть ему карточный долг, однако Лавджой отказался принять деньги. Также отказался и вернуть расписку, пожелав, чтобы она забрала ее собственноручно, заехав к нему домой завтра в одиннадцать часов вечера. И ей велено прибыть одной! Не трудно представить, что у него на уме.
— Ах, сукин сын!
— Вот именно. Боюсь, он затеял с твоей мисс Баллинджер довольно опасную игру. Но ты не волнуйся! Твоя неустрашимая и изобретательная невеста решила взять ситуацию в руки и отправилась добывать свою расписку, пока Лавджой развлекается где-то в городе.
— Клянусь, на этот раз я действительно задам ей порку! — Гарри вскочил и, не обращая внимания на лукавую усмешку на физиономии Питера, бросился к двери. «Лавджоем я займусь позже», — решил он.
Одетая в мужское платье — бриджи и рубашка некогда принадлежали ее брату, — Августа притаилась под окном, выходившим в сад, следя за происходящим в доме Лавджоя. Окно в библиотеку открылось довольно легко. Она опасалась, что придется выбить кусочек стекла из узкого оконного переплета, чтобы просунуть руку, открыть запор и проникнуть в комнату, но кто-то из слуг, видимо, забыл запереть окно.
Августа вздохнула с облегчением и еще раз оглядела небольшой сад, чтобы убедиться, что ее по-прежнему никто не заметил. Кругом была тишина, свет в окнах верхнего этажа уже не горел. Немногочисленные слуги Лавджоя либо спят, либо ушли куда-то провести вечерок. Сам Лавджой, как совершенно точно сумела выяснить Салли, в данный момент находится на вечеринке у Белтонов и, без сомнения, не вернется домой до рассвета.
Убежденная в том, что все получится очень легко и просто, Августа вмиг перелезла через подоконник и бесшумно спрыгнула на ковер.
Несколько мгновений она стояла неподвижно, пытаясь сориентироваться в темной комнате. Тишина действовала угнетающе. Нигде в доме не слышно ни звука. Лишь далекое постукивание колес по мостовой да шорох листьев за открытым окном…
В лунном свете она сразу же разглядела письменный стол Лавджоя. У камина стояло огромное широкое кресло, В тени у стены прятались два книжных шкафа, однако на полках было совсем немного книг. В углу на тяжелой деревянной подставке стоял огромный глобус.
Августа внимательно осмотрела дверь и убедилась, что она заперта.
Ее опыт общения с сильным полом подсказывал, что мужчины страшно любят хранить свои самые большие ценности под замком, в ящиках письменного стола, обычно стоящего в их библиотеке. Ее отец, брат и дядя в точности следовали этому правилу. Именно благодаря этим своим наблюдениям в прошлый раз ей удалось обнаружить и выкрасть дневник Розалинды Морисси. Августа была уверена, что и сегодня непременно отыщет свою долговую расписку.
