Книга Страстный. Плохой. Опасный - Линетт Тиган

— Я никому не позволю трогать, ни тем более оскорблять мою женщину. Каждый, кто будет к тебе так относится — будет наказан, — твердо заключает мужчина, уверенный в своем методе убеждения. Меня сейчас колотит.

— Он мой брат! — повышаю я голос, но тут же словив предостерегающий взгляд мужчины, сглатываю, став говорить тише. — Я прошу тебя. Он больше никогда не посмеет сделать ничего подобного, я с ним поговорю. Ты мне веришь? Максим! — он перехватывает мои руки, сдергивая со своей одежды, и тянет на себя, жестко обнимая.

— Ярослава, ты уже пыталась с ним поговорить. Он поймет только мой способ убеждения. Не бойся, с ним ничего серьезного не произойдет. Подтверди, Игнат.

В нем нет жалости.

— Ты сейчас же его отпустишь или больше никогда меня не увидишь. Нет третьего варианта, и не будет, — цежу я сквозь зубы, смотря прямо в глаза Гордееву, уверенная в каждом своем слове.

Он обдумывает, долго рассматривает меня, и нахмурившись, кивает Игнату.

Когда я срываюсь с места, меня не успевает словить ни телохранитель Гордеева, ни он сам. Но на выходе из-за своей спешки цепляюсь туфелькой через порог, очень жестко падая на асфальт, счесав ладони и колени. Мне помогают подняться чьи-то крепкие руки, но я не обращаю внимание на слова и этого человека, осматриваясь по сторонам.

Обнаруживаю за рестораном единственное хоть как-то немного скрытое место от посторонних глаз. Вырываюсь из рук телохранителя, теряя свои туфли, на каком-то бешеном адреналине сворачивая за угол здания, обнаруживая мужчин в костюмах, которые окружили моего лежащего на земле брата.

— Вон! — кричу я, — отойдите от него! — расталкиваю мужчин. Мне никто не сопротивляется, когда за спиной оказывается Игнат. Присаживаюсь на колени перед братом, неожиданно поддаваясь настолько горьким слезам, что я едва различаю отгружающие меня силуэты.

На руках ощущаю горячую кровь брата, и щемящее в груди чувство разрывается от негодования. Да, Андрей был очень грубы со мной и Гордеевым, но разве это решение проблемы — избиение обученных громил, которые горой напали на одного человека?

— Я в порядке, — кашляет брат, отхаркивая кровь, — не плачь.

Он мужественно пытается встать на локти, но не выдерживает, с шипением хватаясь за ребра.

— Ему нужно в больницу. Вызовите скорую, — нервно выкрикиваю я, посмотрев на Игната, который не спешит выполнять мои требования. — Потерпи немного… Такого больше никогда не повторится, — нашептываю я ему на ухо, укладывая голову брата на свои ноги, дрожащими руками придерживая его за плечи. — Вы что, оглохли?

— Вызывай, — холодный приказ Гордеева заставляет всех оживиться. Громилы отступают от брата, рассеиваясь по ближайшему периметру, а Игнат берет телефон и вызывает скорую помощь. — Нам нужно поговорить, Ярослава, — в голосе Максима настоящая сталь, но единственное внимание, которое он от меня заслуживает, это судорожные отрицательные кивки головы.

Опасливо опускаю голову, сжимаясь, когда Господин Гордеев подходит крадущимся шагом, встав в метре от меня. Каждая моя клеточка судорожно дрожит. Я не поднимаю взгляда выше его начиненных туфель, может из-за страха, а может из-засамосохранения.

— Я не оставлю его, — заявляю я, но уже понимаю, что возражать с Максимом опасно. Мы сейчас все на взводе. Опасаюсь, что моей внутренней чаше достаточно пары капель, чтобы из меня выплеснулось что-то совершенно негативное и яростное. — Хочу убедиться, что с ним все в порядке. Я поеду в больницу с Андреем. Потом мы поговорим, — соглашаюсь я на его требование, но сама уже остаточно знаю, что ближайшие дни точно не смогу спокойно с ним разговаривать и смотреть в ледяные глаза.

— Тебя будет сопровождать Игнат, — ставит меня в известность Максим, когда в переулок заезжает машина скорой помощи.

— Мне не нужен надзиратель, — совершенно неосознанно я огрызаюсь, впервые подняв на мужчину свой враждебный взгляд.

— Я не спрашиваю твоего мнения, Ярослава. Игнат, под твою ответственность, — приказывает Гордеев, наблюдая, как врачи бегло осматривают моего брата, перемещая его на носилки. — Постарайтесь обойтись без приключений. Это касается тебя, малыш. Не стоит меня огорчать еще больше, договорились?

Резко киваю, начиная закипать.

Может я выгляжу идиоткой в его глазах, но прекрасно осознаю, что Игнат — это уверенность Гордеева в моем послушании. Но я не хочу говорить с Максимом и сделаю все, чтобы отделаться от Игната-телохранителя в ближайший час.

Это худшее свидание в моей жизни!

Часть 5. Решение

Медсестра старается быть аккуратной, но я очередной раз вздрагиваю, когда она стирает антисептиком запекшуюся кровь на моих сбитых коленках. Пока брата увезли на рентген, чтобы увидеть всю подноготную задетого Гордеевского достоинства, я буравлю взглядом Игната-телохранителя, который за два часа ни разу не выпустил меня из своего поля зрения.

Прямо какой-то железный холодный терминатор со встроенным высокочувствительным на меня радаром!

Сейчас, когда я уже напичканная успокоительным, все равно продолжаю сжигать взглядом приставленного ко мне надзирателя, не испытывая ничего, кроме лютой тихой ненависти. Я не хочу видеть Гордеева и его цепных псов поблизости хотя бы несколько дней, пока вся ситуация не придет к моему мозговому консенсусу.

— С ней точно все хорошо? На лице явная бледность, — мужчина впервые заговорил за время ожидания в больнице. Медсестра оборачивается, слабо улыбнувшись, покачав головой.

— Это ненадолго. Девушке нужен покой, а утром уже все будет хорошо. Женщины зачастую очень восприимчивы к эмоциям, не волнуйтесь, — заключает она, вставая с кресла, поправляя свой халатик. — Если вам что-нибудь понадобится, подойдите к регистратуре, — она уходит под тяжелую тишину, тихо закрывая дверь с другой стороны.

Около пяти минут молчания и переглядываний с телохранителем начинают потихоньку возвращать все мои приглушенные чувства. Особенно ярко проявляется раздражительность.

— Почему вы на меня так смотрите? — хмурюсь, задавая прямой вопрос мужчине, который не может его игнорировать. По крайней мере Максим не запрещал ему со мной разговаривать, в принципе, как и молчать. — Игнат, я к вам обращаюсь.

— Я говорил вам быть осторожной, — низким баритоном отвечает телохранитель. — Как видите, вы добились своего — его внимания.

Вспоминаю нашу беседу в машине, когда телохранитель отвозил меня в тот четверг в апартаменты Гордеева, и закатываю глаза. Говорит вроде как понятные слова, но их смысл ко мне не доходит.

— Вы сказали это настолько безрадостно, будто меня ждут адские муки, — усмехнулась я, ёрничая. Телохранитель остается невозмутимым, наблюдая за мной внимательным прищуром.

— Хотелось бы верить в лучшее, Ярослава Игоревна, — ответ Игната дает повод немного заволноваться, но меня очень утомляют рассуждения касательно Максима и его выходок в будущем, когда еще сейчас нужно уладить последствия прошедшей