Объединяло сосланных нежелание подчиняться действующим на старом месте законам. Короче, бунтовщики, типа запорожских сечевиков, не привыкшие служить кому-либо, кроме тех, кого выберут сами.
В новейшей истории добавилась религиозная составляющая. Остров находился между христианским, преимущественно католическим, Севером и относительно малочисленным, но воинственным мусульманским Югом. Коренные островитяне говорили в основном на «пилипино», тагильском диалекте с сильной, до сорока процентов, примесью испанской лексики, и причисляли себя к христианам. Впрочем, они никогда не отличались особой набожностью и всегда заодно отмечали свои древние языческие праздники. Однако из своеобразного геополитического положения сумели извлечь максимальную пользу.
Центральное правительство, как могло, задабривало жителей, чтобы те не переметнулись к мятежникам, например облегчило налоговое бремя. А мятежники никогда не бузили у границ, так как, во-первых, на острове имелись три сильно укрепленные правительственные военные базы, с вертолетами и катерами, а во-вторых, сами островитяне с давних времен были привычны к оружию и без зазрения совести его применяли, когда кто-то вторгался на их территорию с непонятными намерениями.
Николас организовал сеанс массового лечения на большой открытой террасе губернаторского дома. Судя по количеству ожидающих, его рабочий день обещал быть долгим — они с освободившимся Луисом пахали не покладая своих волшебных рук.
К наслаждавшемуся природой Пифу тем временем подошли Августин и Антонио.
Глазки губернатора хитро посверкивали — он явно что-то замыслил.
– Хочу провести для вас небольшую экскурсию, — сказал Антонио Светлову.
– С удовольствием, — отозвался слегка польщенный Пиф: не часто его удостаивали вниманием даже такие локальные цари.
Они втроем спустились к морю и двинулись вдоль побережья, мимо пальм и больших тенистых деревьев неизвестной Пифу породы.
Прошли метров триста и, опять чуть поднявшись вверх, в глубь острова, вошли в поселок. Домики оказались симпатичными, желтыми и на вид легкими, с использованием древесины и бамбука. Но вполне цивильными, вплоть до кондиционеров и антенн спутникового телевидения на крышах.
– А электричество откуда? — спросил Пиф.
– У нас своя дизельная станция, — ответил тот. — Военные подарили. Они же обслуживают. Кстати, вода артезианская, высшего качества.
Так дошли до большого светло-серого ангара, похожего на мобильный военный склад.
– Сейчас кое-что увидишь, — сказал губернатор, открывая магнитным ключом широкую входную дверь. Прежде чем Пифагор вошел внутрь, Антонио успел щелкнуть выключателем.
Да уж! Это было нечто! Пиф не сумел сдержать вздох восхищения. Тут и доктор Балтер, наверное, пришел бы в восторг!
То, что сначала показалось мобильным военным складом, — в итоге оказалось мобильным военным госпиталем. Да каким госпиталем!
В трех его отсеках могли бы одновременно лечиться человек сто, не меньше. Сейчас же здесь были развернуты четыре койки в хирургии и четыре — в отделении интенсивной терапии, так теперь именуют реанимацию. Впрочем, койками они считались скорее по привычке. В реальности же имелись многофункциональные медицинские кровати, не только насквозь механизированные, но даже автоматизированные: в той же, по-русски говоря, реанимации каждая из них была снабжена современнейшей системой мониторинга пациента. Такую недавно прикупил для их института Леонид Михайлович — так он чуть не помер от счастья, когда наладчики сдали запущенный агрегат!
Пиф наморщил лоб, вспоминая, что отслеживает эта штуковина. Дыхание, давление, температура, двенадцать отведений для электрокардиограммы и еще куча параметров с самых разных датчиков. Результаты обсчитываются мощным встроенным компьютером, так что на широкий двадцатиоднодюймовый монитор выволакивается вся гемодинамика, рассчитывается оптимальная схема введения лекарств. Компьютер же управляет через подключаемые специальные порты аппаратами искусственной вентиляции легких, наркозно-дыхательным аппаратом и многим другим.
Все, что происходит с больным, не только мониторится в реальном времени, но и хранится потом в памяти в течение аж целых трех месяцев.
Эх, вот где бы поработать!
Пиф испытывал стойкое отвращение к большой хирургии, хотя Балтер довольно высоко оценивал его способности в этой области. А вот интенсивная терапия, выхаживание — это был его конек и его хлеб.
Между тем довольный произведенным впечатлением губернатор уже тянул его дальше, в следующий отсек. Там было все для спасения отравленных, включая крутой японский диализный аппарат и специальную систему водоподготовки. В диагностическом отделении Пиф обнаружил современный компактный компьютеризированный рентгеновский кабинет и две системы УЗИ, причем одну — экспертного уровня, с высоким разрешением, способную синтезировать трехмерные изображения. Там же располагалась мини-лаборатория, тоже очень современная.
Операционную он даже снял на камеру мобильника, чтобы послать Балтеру — вот какие у нас на островах происходят чудеса! Она также была напичкана электроникой: от наркозных аппаратов до лазерных скальпелей, от еще более серьезной системы мониторинга до дефибрилляторов, которых было даже два — большой стационарный шкаф и автономный чемодан, весом килограммов под десять.
Пиф снял крышку с алюминиевого чемодана и щелкнул тумблером включения. Информационный экран засветился, умный девайс начал сам себя тестировать. В итоге он оказался готов к работе, хоть и с наполовину разряженным аккумулятором. Впрочем, и этой половины хватило бы на двадцать-тридцать разрядов энергией в триста джоулей.
– Откуда здесь все это? — спросил Пиф, немного придя в себя.
– Правительство подарило, — похвастался Антонио. — Мы же — южный форпост цивилизации.
– А почему койки пустуют? Хилеры вытеснили врачей? — поинтересовался Светлов.
– Врачи сами себя вытеснили, — уже невесело ответил губернатор и почему-то укоризненно посмотрел на Августина. — Четвертого отучили — никто не вернулся на остров.
– Почему?
– В больших городах — больше денег и есть куда пойти вечером. Короче, на пятнадцать тысяч жителей — три фельдшера.
– Но я и фельдшеров не вижу. — Пиф искренне не понимал, как можно не захотеть работать на таком оборудовании.
– Они военные, служат на базах. В случае чего подлетают сюда на вертолете или приплывают на катере. Тяжелых больных возим в город, здесь двести километров.
– Тоже на катере?
– Зачем? У нас свой самолет.
Антонио вновь повеселел — все же радость от хвастовства органически присуща южным людям — и махнул рукой в сторону, откуда они пришли.
«Слона-то я и не приметил», — как в Бангкоке, подумал Пиф. Они чуть не вплотную прошли мимо одномоторной «Сессны-172» — амфибии, поставленной отдыхать в тень.
